Зависть

– Я взяла за правило тщательно анализировать каждый бестселлер, в особенности выпущенный конкурентами. Это один из профессиональных секретов, который передал мне отец. Я думаю, ты и сам понимаешь, почему мне как редактору очень важно знать, какую струнку в душе читателя затрагивает тот или иной популярный персонаж. Только в этом случае я могу успешно предсказывать, какая книга «пойдет», а какая «зависнет».

Ее бокал опустел, на дне остался только ломтик персика и несколько полурастаявших льдинок. Поддев персик ложечкой, Марис отправила его в рот.

– Впрочем – добавила она, – моя работа не мешает мне любить книги вообще и Дика Кейтона в частности. Даже если отставить в сторону скрытые движения его души и побудительные мотивы его поступков, он типичный положительный герой, который в состоянии раскрыть любую тайну, наказать злодея, уложить в постель ребенка…

– Дик, конечно, не педофил, но вот уложить в постель понравившуюся ему девчонку он способен. И не просто уложить, но даже заставить ее кончить…

Марис резко захлопнула книгу и поставила ее на полку. Она отлично понимала – Паркер сказал эту пошлость только затем, чтобы разозлить ее, и ему это вполне удалось, но будь она проклята, если покажет, что его уловка сработала.

– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжила Марис, – Дик Кейтон нравится и мужчинам, и женщинам.

Это утверждение заставило Паркера ухмыльнуться, но на сей раз он сдержался и никак не прокомментировал ее слова.

– А какая книга из этой серии тебе больше всего нравится? – спросил он.

– «Мелочь в кармане».

Паркер скривился:

– Ты серьезно? В этой книге Дик сам на себя не похож – к середине он совершенно разнюнился. Хорошо, что Маккензи Рун вовремя спохватился и переехал эту бабешку поездом…

– Ты так считаешь, потому что в этой книге Дик Кейтон впервые проявляет настоящую нежность по отношению к женщине? – холодно осведомилась Марис. – Тебя это злит?

В ответ Паркер прижал руки к сердцу и с шутовским поклоном сказал:

– Нет, просто он дал волю своей чувствительной и тонкой натуре. Проще говоря – обабился…

– Зато потом Дик весьма убедительно доказал, что является грубияном и невежей, проще говоря – настоящим мужчиной, – парировала Марис. – Впрочем, я не права: к концу романа он снова становится героем, походить на которого мечтают многие…

– А как насчет того, другого?..

– Кого? – удивилась Марис.

– Твоего мужа, разумеется. Помнишь, ты рассказывала, как его книга разбудила в тебе интерес сначала к герою, а потом и к нему самому, и ты начала фантазировать, мечтать о нем… Скажи, ты не разочаровалась в своем муже, когда наконец оказалась с ним в одной постели? Соответствовал ли он тому идеальному образу, который сложился в твоей юной романтической головке? И соответствует ли сейчас?

Марис всем корпусом развернулась к нему:

– Это неуместный вопрос, Паркер!

– То есть иными словами – нет, не соответствует. Я так и думал!.. – И он скорбно покачал головой.

– Иными словами – это не твое дело! – вспылила Марис. – Твое любопытство относительно моей личной жизни – оно… оно просто больное! И если хочешь начистоту, именно поэтому я избегала тебя весь сегодняшний день. То, что случилось в сарае… Это просто ни в какие ворота не лезет. В конце концов, я замужем!

– А что такого случилось в сарае? – удивился Паркер. – Я что-то не припомню ничего такого, что могло бы скомпрометировать тебя как замужнюю женщину.

Его притворная наивность еще больше разозлила Марис, и она решила, что пора дать ему отпор. Приняв вид равнодушный и спокойный, она поставила на поднос опустевший бокал и снова повернулась к Паркеру.

– Ты, я вижу, придаешь этому поцелую слишком большое значение… Тебе действительно так интересно, почему я позволила себя поцеловать? Что ж, попробую объяснить, только тебе это объяснение не понравится…

– Ничего, выкладывай.

– Так вот, Паркер… – Марис облизала вдруг пересохшие губы. – Я не стала сопротивляться тебе только потому, что не хотела поставить тебя и себя в неловкое положение. Вряд ли даже твой усовершенствованный гольф-кар может считаться самым подходящим местом для матча по борьбе между инвалидом и женщиной, вынужденной защищать свою добродетель. Да-да, Паркер, именно инвалидом!.. – добавила она, заметив, как потемнело от гнева его лицо. – Я имею в виду не твою неспособность ходить, а твою неспособность держать себя в рамках общепринятых норм. И не воображай, пожалуйста, – вовсе я тебя не испугалась. – Она насмешливо посмотрела на него. – В крайнем случае я могла бы от тебя просто убежать!

– А ты, оказывается, умеешь бить ниже пояса! – пробормотал Паркер сквозь стиснутые зубы. – Это нечестно!

– К сожалению, я успела убедиться, что правила для тебя неприемлемы, поэтому мне пришлось играть в твою игру – без правил, – отрезала она.

– Игра без правил – единственный вид игры, который имеет право на существование.

– Другими словами, ты готов добиваться своего любой ценой, не считаясь с окружающими?