Зависть

Даша, переживая кризис отчаяния, в первый момент не заметила, что в их близости что-то изменилось, но через некоторое время она стала замечать, что у нее не возникает той радости, которую она испытывала раньше со Стасом, когда он был «начальником». Происходило это оттого, что Стас после «разоблачения», потерял уверенность и его пылкость уменьшилась, и весь он стал каким-то другим, и, естественно, это чувствовала Даша, когда их близость уже не приносила ей того сумасшедшего забвения, как раньше.

Так в любовь вмешивается жизнь, расставляя свои акценты, сближая и отдаляя людей. Даша делала вид, что все ей нравится, но Стас догадывался, что она имитирует любовь в какие-то моменты, чтобы его не разочаровывать.

Он чувствовал, что его мужская сила стала слабее, когда он снял костюм «начальника», воображением ему надетый, и он оказывался голым королем перед мечтами Даши, которая должна была его в таком качестве воспринимать всерьез.

Капитолина Ивановна все чаще задавала вопросы Даше, которая, как могла, уходила в сторону. В воскресенье с утра отец поехал на дачу, а Капитолина Ивановна осталась дома и не выходила из комнаты. Даша забеспокоилась и постучала.

– Мама, иди завтракать. Я гренки пожарила.

Даша переворачивала деревянной лопаткой румяные куски бекона, потом поставила на стол чашки. Капитолина Ивановна пришла и села напротив.

– Ну что ты тут настряпала?

Она посмотрела на красиво уложенные горкой гренки и была довольна, что дочь у нее такая хозяйственная. Это подтверждала улыбка на ее спокойном лице.

– Молодец. Я в твои годы жила одна, когда меня направили по распределению, и жила в избе и печку сама топила. А зимой! Как вспомню мороз в тридцать градусов, и в школе ребята в пальто, – диву даюсь, откуда силы были все это переносить.

Она остановилась, вспомнила свою юность, и чувство радости за дочь, что ей-то не придется воду носить из колодца в мороз, что сидят они в просторной кухне, и тепло и уютно в их квартире, и что жених у Даши уже есть. Она взяла гренку, в то время как Даша наливала ей чай в темно-синюю чашку с золотым ободком.

– Да мама. Вы были другие - выносливые, что ли, – заметила Даша, думая о том, что в последнее свидание они со Стасом как-то неопределенно расстались.

И вообще, в последнее время неспокойно как-то на душе - то ли погода, то ли что другое, – и при мысли об этом «другом» Даше было как-то неприятно думать о том, что Стас простой менеджер. Она толком не знала, кто он, но решила, что словом менеджер, таким иностранным, она скрашивает реальность, которая ее очень мучила

. Она знала, что при слове «рабочий» ей становится не по себе. И Стас не произносил это такое ужасное слово, он боялся себя так называть, не желая оскорблять чувства Даши грубым словом.

– Ну, что твой Стас? – неожиданно и не вовремя спросила Капитолина Ивановна в то время, когда Даша думала про эту неудобную ситуацию с «начальником», зная , что близость со Стасом не приносит ей того удовольствия, которое она испытывала раньше.

– Ничего, – сжав губы, тихо сказала Даша, и Капитолина Ивановна по лицу дочери поняла, что случилось что-то.

– Вы что, поссорились? – не унималась Капитолина Ивановна, услышав в этом «ничего» приговор чему-то. И тут Дашу как прорвало.

– И вообще, мама, что ты хочешь услышать? Когда свадьба? – при этих словах у Даши на глазах появились слезы. Она не знала, что они уже давно хотели появиться, но случай не представлялся.

– Не будет свадьбы, – Даша всхлипывала, утирая рукавом слезы, чувствуя их соль на губах. Она глотала их, а они все текли тихо, а плечи вздрагивали при этом непроизвольно, как бы помогая, справится с горем.

Даша встала из-за стола. Капитолина Ивановна замерла в неопределенной позе, не зная, что делать, что сказать.

– Постой, вы что, расстались?

Наконец она поняла, что случилось самое страшное, чего она боялась больше всего - свадьба расстраивается, когда она уже всех обзвонила предварительно, считая, что все в порядке. Тут она подосадовала на себя за свою болтливость. Ей было стыдно перед знакомыми и родными. В первый момент она не думала о Даше, она думала о том, что скажут ее знакомые и друзья, и как она должна будет все это им объяснять.

– Нет, не понимаю. Как же теперь. Все уже готовятся, – сказала не к месту Капитолина Ивановна, не думая, что говорит.

– Неужели ты не понимаешь, что все, все… – Даша заплаканная стояла перед ней и вдруг выпалила:

– Никакой он не начальник, он рабочий, – и, рыдая, выбежала из комнаты.

Тут Капитолину Ивановну как будто стукнули чем-то тяжелым по голове, и она тихо опустилась в кресло - голова ее склонилась на бок. Дальше она ничего не помнила.

Когда Даша вернулась на кухню, она увидела, что мама сидит в неестественной позе с закрытыми глазами. Все ее тело склонилось на бок, и она не дышит.

– Мама, мама, – Даша бросилась к матери и стала ее трясти, а та как будто не подавала признаков жизни.