Зависть

И вот Эля держит кредитную карту, где цифрами обозначен путь в новую жизнь, но почему-то не испытывает радости от этого. К кому она пойдет с этой картой? Ну да, она купит все, что ей хочется, но она чувствует свою полную незащищенность от жизни – у нее нет ничего в душе, что давало бы ей ощущение своей причастности к другой жизни, отстоящей далеко от ее жизни, и по-прежнему недосягаемой.

Никто кроме Владимира и пары подруг ее не знает, у нее нет друзей, которых она могла бы пригласить на собственный день рождения. У Владимира, кроме Стаса и мамы-инженера, никого нет, с кем бы он проводил время, кого он мог бы назвать своими друзьями.

Пустыня, вокруг никого. Эти мысли крутились в голове Эли, сменяя одна другую, сталкиваясь друг с другом. Ощущение полного одиночества приводило Элю к мысли о бессмысленности ее существования. Неожиданно мысль устремилась к ее новому знакомому, Петру Леонидовичу, стала крутиться вокруг него.

Эля представляла себя рядом с этим человеком, и на душе становилось тепло, и тогда она начинала понимать, что влюблена в жизнь этого случайного человека. Она представляла себе эту другую жизнь с вечеринками, нарядами, поездками, и понимала, что ничего этого не будет

В ее фантазиях не было места ничему другому. Она не представляла себя в семье, окруженной детьми. Крамольная и странная мысль, что, может быть, ей было бы интереснее работать в ресторане, в баре, выступать со стриптизом. Дальше, она представляла себя певицей, и поклонники каждый вечер засыпают ее цветами, а потом, с одним из них, она едет куда-нибудь, и волны счастья пробегали по ней при мысли о возможности другой жизни.

И вдруг на месте поклонника оказывается Петр Леонидович, который ей уже муж, и они едут в его шикарный дом, и там уже гости в вечерних нарядах ждут их, и все подходят к ней, и она чувствует свою значительность для всех, и душа ее наполняется радостью, и она просыпается.

На плите стоит чайник со свистком. Кухня, не новая, а такая, какая была в моде лет сорок назад, с висящими на стенах белыми шкафами, ужасает Элю своим убожеством. Она встает и идет в прихожую открыть дверь. На пороге Владимир, уставший, в темно-синей куртке и грязных ботинках. Эля отворачивается, не поздоровавшись, уходит в комнату.

Это – ее жизнь, простая до отвращения, примитивная до ужаса – так она себя ощущает с этим положительным мужчиной Владимиром, который любит ее просто и ясно, и мечта о другой жизни подчеркивает все это, ее окружающее, надоевшее, приевшееся до омерзения.

Мысль, что надо что-то делать, что-то менять, крутится в голове, не давая ответа на что? бесконечной вереницей повторяющееся и окружающее ее со всех сторон, и тут она вспоминает о кредитной карточке и понимает, что без Петра Леонидовича, она ничего не сможет изменить в жизни. Она ходит по комнате, останавливается у окна, и опять ей на глаза попадается чужая «красивая» жизнь.

Не знает Эля, что картинка эта обманчива, но она рождает ЗАВИСТЬ сразу, и избавиться от этого невозможно, и эти картины множатся, и кажется ей, что только у нее такая неинтересная, скучная жизнь, и тогда она идет на кухню, где Владимир что-то разогревает, и вопрос что делать разрешается фразой:

– Нам надо пожить отдельно.

Она молчит. Не смотрит на Владимира, который давно уже ждал этого, наблюдая ее настроение, и давно у него готов ответ, и он его произносит вслух:

– Хорошо…

Глава 46

Переживания Стаса по поводу своей зависимости от Мэгги сразу пропали, когда он ее увидел счастливую и довольную, с какими-то пакетами входящую в комнату. На время он забыл о своих мимолетных настроениях и сразу вошел в образ услужливого компаньона, а Мэгги, как всегда, защебетала с акцентом о том, что произошло.

– Ты представляешь, муж падал на развод, – она остановилась. – Я тебе не говорила, он русский и хочет вернуться в Россию.

При этом известии Стас как будто проснулся. Этого еще ему не хватало – муж русский. Он сразу подумал, что Мэгги его проверяет, и раздражение на этого мужа, где-то появившись, заполнило все пространство в душе Стаса, и он сразу холодно спросил:

– Это что, не шутка? – он ждал.

– Какая шутка, – на лице Мэгги появилась озабоченность, и Стас понял, что дело серьезное.

– Ты что испугался? – спросила Мэгги, видя растерянность Стаса. – Разве ты не хочешь на мне жениться?

– Я об этом еще не думал.

– Ну, ладно, я еще сама ничего толком не понимаю, отчего это у меня такое странное ощущение.

– Не будем торопиться.

Стас думал о сложностях, и ему стало совсем нехорошо – ведь если Мэгги станет его женой, это окончательно его поработит. Он испугался, чувствуя, что сейчас не готов к переменам, и перевел разговор, а Мэгги сразу пошла в ванну, и Стас знал уже, что от него потребуется. Он с ужасом признался себе, что не хочет этой старой для него женщины, именно потому, что она очень хочет его.

Он сел на диван и стал смотреть в одну точку. Он укрощал свой гнев и раздражение, зная, что идти ему некуда, вернее уходить, отступать в старую жизнь он не хочет, и ничего другого кроме Мэгги у него нет.