Зависть

Её словно подтолкнули на детских качелях навстречу ветерку. Диана приоткрыла рот, пытаясь привести в порядок тысячу слов, вертящихся на языке. Она задумалась, не поцелует ли её Генри достаточно быстро, чтобы никто не заметил, но момент был упущен.

– Диана? – раздался голос из фойе.

Девушку пронзил страх, и она судорожно сглотнула, прежде чем обернуться и увидеть сестру сразу за дверью.

– О, Лиз, я только… – Диана быстро переводила взгляд с мужчины в чёрном сюртуке на усталое лицо Элизабет и обратно. – Прибыл мистер Шунмейкер.

– Хорошо. – Бледное лицо Элизабет маячило за потрескавшейся дверью. – Мы все ждали вас. Впусти его, Диана, и возьми его сюртук, ради Бога.

Она тяжело посмотрела на Генри и ушла, снова оставив сестру наедине с молодым человеком. Повисло молчание, и в конце концов Диана спросила:

– Войдешь?

– Нет… – Брови Генри сошлись на переносице. – Не думаю, что смогу это вынести.

Она кивнула.

– Во вторник я уезжаю. Мы с Тедди едем порыбачить. Скажи им, что меня вызвали паковать багаж и собираться в путь, если они меня видели. А если нет, то вообще не упоминай, что я здесь был, – он замолчал и снова надел шляпу. – Пенелопа, конечно же, тоже напросилась ехать с нами, и теперь собирается пригласить Элизабет. Я думаю, она хочет создать видимость, что они все ещё подруги, – теперь Генри тараторил, произнося слова о неизбежном отъезде, хотя не трогался с места. Он спустился на несколько ступенек, окинул взглядом начищенные парадные туфли, и снова посмотрел на Диану. – Ты поедешь?

– Куда?

– Во Флориду.

Она нервно оглянулась через плечо:

– Но как я смогу…

Генри широко улыбнулся ей, и на секунду тучи рассеялись. Она ощутила в теле ту памятную легкость, способность свернуть горы – именно это чувство он дарил ей, просто находясь поблизости.

– Ты очень умна, и я уверен, что найдешь способ.

Он приподнял и снова опустил шляпу, а затем развернулся и быстрым шагом пошёл к ожидающей его карете. Диана убрала кудряшки с лица и попыталась успокоиться, но холодная отстраненность покинула её. Когда Диана наконец вернулась на приём, температура её тела была совершенно иной.

Глава 8

Самым естественным союзником для юной леди является сестра, хотя порой наши собственные родственники так же непостижимы для нас, как и наши полные противоположности.

Мейв де Жун. «Любовь и другие безумства великих семейств старого Нью-Йорка»

Говяжье филе со спаржей сменило запеченных цыплят. Элизабет это хорошо знала, поскольку сама составляла меню. Старшая мисс Холланд также украсила вазы яркими зимними орнаментами, аккуратным почерком надписала имена гостей на банкетных карточках и помогла Клэр выгладить старые полотняные скатерти. Холланды смогли нанять повара для торжественного события на деньги, которые выделил им Сноуден. Как утверждал он сам, это была доля отца Элизабет от прииска на Клондайке, которым мистер Холланд и мистер Кэрнс владели совместно. Элизабет надела платье, выбранное матерью – радужно-синее с крохотными пуговицами на воротнике и манжетах, которое подчеркивало её изящную шею и тонкие запястья, и скрывало исхудавшие тело и руки.

Элизабет смогла встретить гостей в приличествующей старшим дочерям почтенных голландских семейств, приветливой манере. Но совершила фатальную ошибку. Такую, которую девушка ее круга – какой ее видели окружающие, произнося "Элизабет", а затем "Холланд" – не могла допустить. Она позволила отвратительным эмоциям – гневу, смешанному с неугасимой грустью – взять верх над самообладанием в присутствии других людей. Она слишком много рассказала неблагодарной девице, ненавидящей её и уже знавшей достаточно, чтобы похоронить Элизабет в глазах общества. Элизабет слабо улыбнулась Лине, надеясь, что та не столь безрассудна и мстительна как порой кажется, и спросила, нравится ли ей предложенные угощения.

– О, да.

Лина с бесстыдным удовольствием улыбнулась девушке, которой прислуживала с детства. По её губе растеклась капля жира, которую она не стала промокать салфеткой, и теперь пятно блестело в полуденном свете. На другом конце гостиной гости вежливо разговаривали, наслаждаясь гостеприимством Холландов, не допуская бестактных замечаний на тему того, что в последнее время общество этим гостеприимством отнюдь не избаловано. В малой гостиной было очень мило – когда-то в этой комнате располагалась галерея старых картин, но теперь их все сняли вместе с паутиной, покрывавшей рамы. В этой же комнате Элизабет выходила замуж.

За хозяйским столом Пенелопа вела себя так, словно в последнее время бывала в этом доме по меньшей мере еженедельно. Миссис Холланд заняла место напротив дочери и слушала разговоры гостей с деланным одобрением. Она уже, видимо, забыла, что когда-то выбрала мужа Пенелопы в женихи для собственной дочери и – что ещё более странно – не узнала в мисс Брод свою бывшую работницу.