Зависть

Лысенко взглянул на друга таким странно долгим взглядом, словно содержащим невысказанный вслух вопрос. Радим посмотрел выразительно в ответ, и они поняли друг друга без слов. О чём они молча поговорили, я так и не догадалась. Но серые глаза Валентина обратились в мою сторону уже с искренним интересом. Он сел на корточки около дивана и, изучая меня, словно я экспонат на выставке, разглядывал, глядя снизу вверх. На его лице отразилась крайняя степень разочарования.

– Блин, Радим, – досадно скривился парень, – по твоим описаниям это должна была быть просто неземная красавица, но тут реально смотреть не на что. Ты точно уверен, что не хочешь делиться?

– Уверен, – коротко ответил Валевский. Потом добавил: – Сходи наверх. Первая комната справа, там возьми одежду Стаса. Переоденься, а то жалко на тебя смотреть. Можешь, напиться если совсем хреново, но не делай того, о чём потом будешь сожалеть.

– Ладно, – устало вздохнув, выпрямляясь в полный рост, согласился Валентин. – Где взять бухло?

Глава 9

Сплетни о компании Радима гуляли разные: он и Ильин причислялись к классическим бабникам-сердцеедам. Литвина называли неуравновешенным садистом, которого следовало избегать. Белов вызывал подозрение в неправильной ориентации, а про Лысенко за глаза говорили, что он ещё девственник. До знакомства с ним, я считала это чушью. Ну не мог уверенный в себе, хладнокровный, всегда смотрящий прямо в глаза собеседнику Валентин быть невинным мальчиком. Я была абсолютно уверена, что у него есть девушка, о которой он никому не распространяется. И я оказалась не права лишь в одном – он действительно был девственником. Принять размалёванного трансвестита за девушку мог только неопытный в отношениях с противоположным полом парень.

Конечно же, он хотел скрыть от друзей свой позор. Ему было слишком больно от собственной ошибки, стыдно поделиться ею с Радимом.

Мне его было искренне жаль.

Радим ненадолго отошёл, провожая друга до лестницы, снабдив его перед этим бутылкой алкоголя из минибара Стаса.

Я размышляла о происшедшем и из всего случившегося на моих глазах мне была непонятна одна вещь: что имел в виду Валентин, когда, разглядывая меня, говорил о моей внешности Радиму? Складывалось такое впечатление, что Валевский знал меня давно, но этого не могло быть, так как сегодня он первый раз увидел меня. Он не знал, кто я и как меня зовут. О чём они вообще говорили?!

Радим вернулся и снова сел рядом. Я развернулась к нему.

– Почему мужчины всегда стараются решить эмоциональные проблемы алкоголем? – спросила я. – У твоего друга шок. Ему нельзя пить. В алкогольном опьянении как раз и совершаются глупости, о которых потом, как ты говорил, жалеешь всю жизнь.

– А чем ещё можно решить такую проблему, как желание забыть? – с печальной иронией спросил меня Радим. – Как избавиться от чувства сожаления, что ты не в силах изменить своё прошлое?

– А ты сожалеешь о чём-то? – поинтересовалась я.

– Да. Очень. До тошноты, – ответил он. – Такое мерзкое противное чувство возникает от невозможности получить второй шанс и прожить некоторые моменты жизни заново. Ты испытывала такое хоть раз?

– Нет, – не задумываясь, ответила я. – Со мной такого не было. Я стараюсь учиться на чужих ошибках, а не на своих.

Радим посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.

– Тебе можно позавидовать, – тихо произнёс он. – Я до этого дня завидовал только Валентину. Он примерно, так же, как и ты, рассуждал, пока свою роковую красавицу не встретил. И, как видишь, даже он оказался не застрахован от подобной проблемы.

– А о каких ошибках ты сожалеешь, если не секрет? – спросила я.

Радим опустил глаза, словно стесняясь теперь смотреть на меня.

– А ты разве не знаешь? – криво усмехнувшись, спросил он. А потом с плохо сдерживаемым чувством досады и отвращения сказал: – Весь университет знает обо мне. Мне эти сплетни, правда, до лампочки, но иногда так бесит, что приписывают даже то, чего на самом деле не было. Словно им мало того, что уже есть.

– Не обращай внимания на них, – утешительно обратилась я к нему, борясь с желанием обнять его, так мне было жалко его в этот момент.

Чувство раскаяния в собственных поступках редко присущи богатеньким мажорам. Любовь к нему дополнилась еще и материнским инстинктом.

– Такое насочиняют, что ни в какие рамки не влезает. Какой человек в здравом уме поверит в подобный бред, – солидарно ему возмутилась я.

– А что ты слышала обо мне? – настороженно спросил он.

– Ну, что ты спал с каждой, кто только попросит тебя об этом, – простодушно ответила я. – Это ведь неправда. – Я не спрашивала, а утверждала.

– Да, – натянуто улыбаясь, подтвердил мои слова парень. – У меня не было совместного сна ни с одной девушкой.

– Только смеяться надо мной не надо, – серьёзно сказала я. – Я сплетням не верю, но и не дурочка. Впаривать, что ты ни разу не занимался любовью с девушкой, нехорошо. Она сейчас как раз наверху.

Радим молчал. Долго смотрел на меня не верящим взглядом, потом, приняв то, что я ему не вру, кивнул, но ответил мне так:

– Чтобы заниматься любовью надо любить.