Зависть как повод для нежности

А ведь еще нужно было написать Рабиновичу, чтобы назначить ему свидание.

«Саша, до моего отлета остается 3 дня и 3 ночи. И все, больше я тебя никогда не увижу. Хочу оставить о тебе самые лучшие воспоминания!»

Галя понимала, что давить на мужчину бесполезно, и решила соблазнять его свободой. Фактически она написала: «Дорогой, я не буду никогда предъявлять тебе претензий, счастливые воспоминания – все, на что я рассчитываю!»Не очень-то достойно, но таковы условия адюльтеров, большинство из которых никогда не состоялось бы, если бы женщины с самого начала предъявляли претензии мужчинам, а не скрывали свои истинные намерения, не подавляли такое естественное стремление к серьезным отношениям.

* * *

Сергей уже несколько дней пытался быть идеальным отцом, но чувствовал себя при этом как побитая, обиженная собака. Отцовская гордость не наполняла его сердце. Он ожидал от Светы традиционной женской помощи и опеки. Должна же она в свои пять лет уметь что-то приготовить поесть, хотя бы себе, убрать, хотя бы свою постель, помыть, хотя бы свою чашку?

Но девочка Света не умела ничего, что пригодилось бы в хозяйстве.

– И чему только тебя мама учила?

– Я умею читать и писать! Давай почитаем?

Света взяла толстое руководство и попыталась сесть на колени к отцу. Сергея возмутила такая беспардонность.

– Ты чего?

– Я хочу на колени, – попросилась Светочка.

– Ты что, маленькая? – набычился отец.

– Ага. Мама меня берет на колени, и мы читаем с картинками, – объяснила непонятливому отцу девочка.

– Это мама! А к папе на колени нельзя! – спорил Сергей.

Он и сам не мог объяснить, почему дочке нельзя к нему на колени. Не любил, когда его обязывают. И все эти телячьи нежности.

Светланка обиделась.

– Ты – плохой!

– Не смей так разговаривать с отцом! – пригрозил Сергей.

Дочка заплакала.

– Я хочу к маме! К маме!

– Не плачь. Скоро приедет мама, и все будет хорошо, – стал он утешать ее, или – себя.

Чертова Галка сломала жизнь и ему, и ребенку.

И чтобы восстановить свою самооценку, он решил пригласить приятельницу, ну так, одну подругу… В доме не хватало женщины, взрослой, сообразительной, раскованной. Доброй. У всех женщин это в крови – быстро ориентироваться в происходящем и договариваться с другими. Так ему казалось. Короче, ему позарез нужна была толковая баба, которая бы разрулила ситуацию.

* * *

Александр пригласил Галю на пляж, подарив огромную шляпу-трансформер, алую с белой полосой. Галя меняла форму полей шляпы каждую минуту, кокетливо и вопросительно заглядывая ему в глаза.

–  Пойми меня правильно.Мне с тобой хорошо, и я прямо не знаю, как теперь жить…

– Ты – лучшая. У тебя такое сексуальное лицо, брови – как углем прорисованы, волосы русые… Тут такие, как ты, редкость, – водил по ее бровям пальцем, как художник, Александр.

Галина изворачивалась. Она хотела услышать что-то другое.

– А губы…Ой, держите меня. Даже и не думай: я тебя люблю, люблю, люблю… – провел он пальцами по ее губам.

– Но не женишься? – поставила вопрос ребром, но без угрозы.

– А что, давай! Но только прямо сейчас, – Рабиновичу на удивление легко давалась эта партия.

Юмор, конечно, хорошее дело, но не в таких вопросах. Галина отбросила шляпу в сторону, метнула как бумеранг и решительно направилась погружаться в это красное-красное море, у которого одна и та же температура воды весь год, хоть ты тресни.

* * *

Приятельница Сергея Вика была парикмахершей из соседнего дома.

Накануне он сидел у нее в кресле в полном обалдении. Так приятны и волнующи были ее движения и прикосновения и запах женского тела, что трудно было себе представить: кто-то другой, сидя в кресле, мог переживать то же самое. Он просто с ума сходил от этой мысли.

На столике лежал домиком перевернутый женский роман, невероятно толстый для парикмахерши. И он решился заговорить с этой просвещенной нимфой.

– Вы много читаете? – спросил он деловито. Сухо даже спросил.

– Да, я люблю почитать по дороге на работу, – ей льстило, что с нею про книги говорят, а не про волосы.

– А о чем, если не секрет? – уж и не знал, как продолжить разговор, Сергей. С женщинами он чувствовал себя напряженно.

– Как о чем? О любви, – игриво ответила Виктория, прижавшись к нему бюстом.

– И что, чем все это закончится? – опять неловкий вопрос.

– Не знаю. Наверное, он поймет, что любит ее больше всех на свете, –успокоила Сергея Виктория, хотя самому Сергею было все равно, как сложатся отношения у героев. Он хотел получить какой-то верный знак, что Виктория согласится, если он ее позовет.

– А если не поймет? – тревожно спросил он.

– Значит, дурак, – пригвоздила его Вика.

– И что?

– Она уйдет к другому, который поймет. – Уж слишком легко у нее получалось принимать решения. И в таких руках судьбы мужчин!

– Так все просто? – отчаянно спросил Сергей.

– Наоборот, так все сложно. Вам пробор слева или справа? – закрыла дискуссию парикмахерша.