Зависть как повод для нежности

– А почему платьице мятое?

– А чем его отгладить? У папы нет утюга.

– А почему ты такая худенькая? Тебя что, не кормили?

– Кормят маленьких, а я уже большая. Еду должна сама брать.

И чтобы продемонстрировать свои новые умения, прошла к холодильнику, открыла его и, схватив кольцо краковской колбасы, откусила со смаком.

– Ах, пивка бы!

Как из колонии вернулась. Полина стала убирать со стола бумаги, приговаривая:

– Моя ты крошка, сейчас мы с тобой пообедаем. Вот мама Галя только что улетела в командировку. Смотри, какую нам шляпу оставила.

Она надела на Свету красную шляпу-трансформер и, счастливая, повела ее мыть руки.

– Грибочек! Я – грибочек-мухоморчик! – радовалась та.

– Ты не представляешь, как мы теперь заживем. Какими мы будем счастливыми!

А вечером Полина и Светочка с кошкой Машкой сидели на подоконнике и смотрели на луну.

– А ты меня больше не бросишь? – Поле так хотелось услышать признание в любви от этой маленькой девочки*, такой родной, смышленой, рассудительной. Она прижала ее к себе, чтобы погладить по стриженой головке, по спинке.

*Комментарий психолога

Инфантильные люди очень привязываются к детям, ждут от них ответных чувств, видят в них самих себя – уязвимых и беззащитных, надеются на понимание. Но не все дети готовы принимать слабого взрослого. Светочка могла: она как раз из тех детей, которые испытывают потребность всем покровительствовать, не видя различий взрослый – ребенок, считая себя уже взрослой. Я вообще прихожу к выводу, что все люди изначально или дети (боятся слов «А теперь давай сам!» и никогда не взрослеют), или взрослые (не знают слов «Нельзя, ты еще маленький!»). Общаясь с детьми, можно понять, какой психологический возраст и статус станет для них самым органичным. Есть маленькие старички лет шестидесяти, есть маленькие стервы лет тридцати, есть вечные трехлетки с вечным испугом в округленных глазах, есть лживые подростки-шалунишки и т. д. Полина была измученной девочкой лет семи, которая старалась услышать добрые, теплые слова от близких ей людей в ответ на свои старания и преданность.

Но та вырвалась:

– Мне некогда. Давай уже, иди спать. А я тебе книжку почитаю.

– И про кого же ты мне почитаешь?

– Про Оракла.

– А кто такой Оракл?

– Как же ты не знаешь. Это язык у компьютера. Вот такой язык, вот, вот! – И Светочка показала язык.

«Понятно, дочери программистов читали, конечно, на ночь руководство по языкам программирования. Компьютерное поколение. Будем исправлять, заражать красотой реального мира!»

– Когда ты ко мне приехала в первый раз, луна была большая круглая, пузатенькая. А сейчас тоненькая-тоненькая, как дынная корочка, – рассказывала Поля.

– А у нас есть дынька? – девочке захотелось ее не только увидеть, но и попробовать.

– Завтра купим. Сладкую-сладкую, как ты. Станем тебя кормить, ты будешь расти. И луна будет расти. Посмотрим еще, у кого быстрее животик вырастет – у тебя или у луны? – интриговала Полина.

– У папы. А у тебя большой животик? – решила проверить Светочка состояние дел.

– Да. Я же хорошо кушаю, – погладила девочку по плечу Поля.

– Там ребеночек?

– Ой! Нет пока, – засмеялась Полина. Все-то она знает.

– Я тоже там была.

– Да? И как там?

– Ничего интересного. Темно.

– А здесь, снаружи, ну, не в животе у мамы – интересно? Тебе нравится? – с надеждой спросила Поля Светочку.

– Ага!

Глава III Океан

* * *

Рожденная в СССР, будь она русской, узбечкой или украинкой, не боится кровосмешения и перемещения. Нет на свете других женщин, которых бы так же мало смущали расстояния и различия.