Завистников черные песни

Ангелина засмеялась в ответ, и ее крылья засмеялись тоже, зашелестели, запели. ЕЕ крылья пели. Пели. И все тут. Пели как не как поют птицы или люди, пели на другом каком-то вымершем языке, но безусловно ранее существовавшем; несколько сотен назад существовавшем, но забытом, бесследно канувшем в небытие.

– А я думаю о многом. О детях. О том, как они смотрят в небо. На облака. Мечтают… Думаю о их взгляде. У детей чистый взгляд на вещи. Они настоящие. Я бы хотела бы быть ребенком.Но, увы. Еще я думаю о тебе, и я понимаю что ты очень хороший, добрый человек. И мне не сказано повезло что мы встретились. Я благодарна Богу. Теперь, когда я встретила человека, который полюбил меня, я могу снять свои крылья. Мне они больше не к чему. Но я не готова сейчас это сделать. Я сделаю это, когда буду готова.

–А это обязательно снимать крылья?

– Нет, не обязательно. Но теперь я могу их снять, а раньше не могла. Понимаешь, всегда есть выбор: жить как прежде ничего не меняя, или решиться на другую жизнь. Пока я делаю выбор. Это мое право- делать выбор, и никто у меня его не отнимет, даже ты.– она хихикнула. И крылья снова закачались из стороны в сторону, напевая на своем мертвом языке.

–Конечно-лишь сказал Андрей.

День жил уже во всю. И дальше оставаться на крыше не имело никого смысла. Они спустились вниз, ко всем. Они продолжили жить как все. Растворились со всеми в пене дней.

Беляк

Я начну свою историю об этом чуваке с того, что Беляк вообще никогда не читал книг и презирал их. « Знания.– говорил Беляк должны приходить из жизни, на собственном опыте, а не из книг» – говорил он.

Беляк был тощий двадцатилетний упырь, нюхающий аношу, и любящий чесать языком.

– Яр? –окликнул он меня однажды- ты бы хотел посмотреть на мое тело, после того как я умру? Я бы хотел увидеть тебя в мертвого в руках с какой- либо паршивой книжкой, которую ты любишь читать. Все книги паршивы, запомни. В книгах нет жизни.

– Не, Беляк, книги влияют на мозг, на сознание- отвечал я.

Но Беляк не слушал. Он был сам себе на уме. В 2014 году его сбил автобус. Меня пригласили на кладбище, и тогда я понял что любил Беляка, той братской любовью, которую многие пытались описать писатели, но так и не написали. Книги действительно паршивы- подумал я тогда. А Беляк за всю жизнь не прочитал даже школьную программу, но все равно был очень умным и эрудированным. Я хочу рассказать историю с ним, которая произошла на пляже Черного моря.

Мы С Беляком пришли в самый центр пляже, по краям все было заполнено ляжаками даже яблоку негде было упасть, и мы с ним решили расположиться на утесе. На самом утесе скалы, как отшепенцы. Беляк очень обрадовался этому. Мы залезли на белесый утес, и сверху смотрели на стоящих друг на друга людей

– Хорошо тут. – говорю .

– А где это тут? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает Беляк. Ну, я не растерялся

– На утесе- говорю- Над их головами

– А где этот утес находится?– Беляк страшно любит играть в софиста, вот и сейчас он начал гнуть свою волынку.

– На пляже Черного моря говорю

– Так, а по подробнее?

– На планете Земля, а Земля Космосе, а космос в сознание- этого ты добиваешься?

– Молодец сказал Беляк – правильно. Но не все. Космоса нет во все. И сознания. Есть только этот чертовы понятия, да и их- сощурился Беляк- на самом деле нет.

– Давай сменим пластинку- предложил я.

– Давай- что читаем сейчас? – саркастично спросил Беляк

– Франц Кафка

– Паршивый писатель- говорит- Паршивый, ей Богу- Все они писатели паршивые. Но это твое дело, читай если хочешь, а мне уж предоставь смотреть на Солнце

–Я тебе поражаюсь говорю- Ты умный человек, с тобой есть о чем говорить, но даже паршивенькой газеты в руках не держал. Как тебе это удается?

Беляк не ответил. Он лишь защурился и поглядел хитро на меня.

– Пошли купаться- предложил.

Ну и пошли. Одежду, значит на утесе оставили. Красота! Вода была очень теплая, просто прелесть. Выходить не хотелось. Мы ныряли часа три, а потом поплыли кто первее то, того берега. Беляк оказался впереди. Постоянно он первый, в каких бы соревнованиях не учавствовал.

Смотрим. Глядь, а одежды и след простыл. Кто-то украл. Так и пришлось голыми до дома добираться. Мы решили про бухать у меня всю ночь две бутылки коньяка. Пил Беляк всегда много. Запойно. Бывало пятью месяцами не выходил. Вот и сейчас похоже начинался такой запой, перед недельным затишьем. Беляк был алкоголиком и наркоманом, но умер от автобуса, по причине того что водитель уснул.

–Ну что – говорит Беляк- наливай – А знаешь зачем я пью? Чтобы умереть побыстрее. Мой интеллект решает меня всяческого счастья, я несчастен друг от того, что знаю много. И это несчастье я всегда и запиваю.

Я молчал достал бутылку. Чокнулись.

– Выпьем за океаны и моря- сказал тост Беляк. Выпили. Закусили огурцом. После девятой рюмки. Я понял что больше не хочу пить. Об этом я сказал Беляку, и беляк продолжил один. А я вышел на кухню, взял карманный фонарик и начал им светить в стенку. Вернулся к Беляку. Тот опрокинув очередную стопку, улыбался

– О чего это?– спросил он указывая на фонарик в развязной манере