Завхоз Вселенной

Из-за всё тех же военных действий лететь пришлось кружным путём, с посадкой в Афинах. Там на борт поднялась группа русских туристов. Туристы пребывали в весёлом, игривом настроении, травили анекдоты об арабах и евреях, словно летели на войну, и войну эту должны были им показывать, как показывают в цирке клоунов и дрессированных зверушек.

В Тель-Авиве светило солнце и было тепло, как и должно быть на земле обетованной. В воздухе ощущалась свежесть моря, одним словом, курорт. Игорёк спрятал свою теплую куртку и шёл следом за Володей и Серым. Как они ухитряются не заблудиться в переходах Бен-Гуриона? Наверное, не в первый раз.

Израильская таможня оказалась вялой и нелюбопытной. Может, и были приняты все меры повышенной безопасности, но на туристов из России они, похоже, не распространялись. Зато все ходили с противогазами в картонных коробках на боку, ожидая ракетного гостинца от иракского генерала Химического Али, который в это время держал оборону Басры.

Вынырнув из подземного тоннеля, троица оказалась на стоянке такси. Володя жестом подозвал таксиста и обратился к нему на незнакомом языке, наверняка на иврите. Водитель, услышав «Газа», стал мотать головой. Володя достал одну стодолларовую купюру, другую – не помогло. Серый, разозлившись, сплюнул и в три этажа обложил таксиста, его мать и государство Израиль.

– Так вы русские! Так бы и говорили сразу, – ответил таксист на русском языке, испорченном нехорошим акцентом, словно скопированным у его собратьев по эмиграции с Брайтона.

Удивительное дело, где Америка, где Израиль, а русское произношение портится всюду одинаковым образом.

В дороге таксист всё болтал. Сперва расспрашивал, как дела на родине, проявляя большую осведомлённость в политических реалиях России.

– А что, мы все здесь спутниковое телевидение смотрим.

Потом перешёл на профессиональные проблемы.

– Для таксиста Тель-Авив, – говорил он, пока за окном машины мелькали дома и домишки, – хреновый город. Улицы узкие, кривые. Везде знаки стоят. Бывает, чтобы на соседнюю улицу попасть, надо полгорода объехать. И везде полицейские. Злые, как черти, не то, что у нас. Взятку предложишь – в тюрьму загремишь. Я как приспособился? Паркуюсь где захочу. Здесь все паркуются где могут, иначе за машиной через весь город переть. Выхожу и гляжу на другие машины. Обязательно у кого-то торчит штрафняк, квитанция. Беру её и за свой «дворник» пихаю. Всё, порядок. Я вроде как оштрафован. Потом эту бумажку в мусор.

– А если тот уедет без квитанции, его же потом прав лишат? – спросил Игорёк.

– На дом пришлют. Здесь у них всё так. А заберут права – так и хрен с ним. Ненавижу этих местных. Мы для них галута, недоношенные. Чего они с арабами скубутся? Арабы нормальные ребята. Есть доллары – все твои друзья. А нищий никому не нужен. Здесь вам, ребята, не Россия.

– В России нищие просто замерзают, – негромко произнес Володя, и таксист замолчал.

По-видимому, он эмигрировал ещё во времена развитого социализма и сохранил о Родине самые неправильные воспоминания.

Дорога то пересекала песчаные поля, то летела в луга, полные сочной весенней травы, то окружалась рощами апельсиновых деревьев и возделываемыми кибуцами полями. Мелькали небольшие аккуратные, полные зелени и цветов селения. Страна производила впечатление мира и благополучия.

До Газы, столицы одноимённого сектора, они не доехали несколько километров, свернули в городок Джабалию. Въезжать на его улицы таксист не стал, остановился у блок-поста.

– Вы, ребята, самое сраное место нашли во всём секторе, – не удержался он от комментария. – Лагерь беженцев, Хамас… Поимеют вас.

– Езжай, – приказал Володя.

Солдаты армии Израиля долго проверяли документы, недоумевали, что может понадобиться русским в арабском поселении. Володя произнёс несколько фраз на иврите, отчего сержант пришёл в возбуждение и принялся энергично жестикулировать.

Блок-пост остался позади, и Серый спросил Володю:

– Чего это он?

– Я сказал, что мы не евреи, а русские, нам бояться нечего.

Улицы Джабалии ничем не отличались от улиц любого арабского городка: пыль, мусор, голопузые детишки и одно-двухэтажные дома, тесно сцепленные между собой.

Володя вёл уверенно. И снова Игорьку, как в аэропорту, подумалось, что он здесь не в первый раз. Остановились у приличного двухэтажного особнячка. Володя постучал. Открыла женщина в чёрном платке, джинсах и футболке. Володя произнёс несколько слов. Женщина молча повернулась и скрылась в доме. Игорьку она не понравилась, слишком полная и слишком грубые черты лица.

В доме оказалось неожиданно прохладно. В небольшой зале, устланной ковром, на небольшом диванчике сидел лысый человек в галабии, какую носят аравийцы. При виде гостей, человек поднялся, шагнул навстречу, взял в объятия Володю и дважды приложился щекой к щеке. Хозяин сделал гостям знак садиться и неожиданно заговорил по-русски. С едва заметным восточным акцентом.

– Товарищи, хорошо доехали?

– Нормально, – ответил за всех Володя.

– Как евреи?

– Вялые, – снова ответил тот.

– Это они обиженные, что ракеты на них не пустили. Если бы пустили…