Завод-2: назад в СССР

Пёс с явным любопытством проследил взглядом за моими движениями и издал звук, похожий на сглатывание.

— Что, слюнки потекли, мой хороший? Хорошая собачка, — я как мог успокаивал мохнатого.

И, чтобы его отвлечь, замахнулся, выкинув ветошь подальше. План был максимально прост — пёс побежит за тряпкой, начнёт её обнюхивать, а я схвачу прутки и ну бежать отсюда, пока ходят пароходы. Пёс теперь уже не только глазами, но и поворотом морды проследил за моим движением. Ветошь упала в нескольких метрах от ржавых металлических бочек. И я уже думал дать деру, когда из-за бочек вдруг появились морды подельников Собакевича. Это были щенки, возраста от силы двух месяцев, но учитывая, что их папаша размером со слона, вымахали щеночки будь здоров. Меня они увидели сразу… о том, что я человек, угощавший их папку ливерной колбасой, они, разумеется, не знали. И начали гавкать сплошным собачьим хором. Появилась тут как тут их мамаша, за которой и ходила вся эта дружная компания. А вот папа, видимо, не пожелавший объясняться за съеденную колбасу перед дочками и сыночками, резко потерял к упавшей тряпке интерес.

Вот козёл мохнатый.

— Спокойно, мужик… — я попытался, выставляя перед собой руки ладонями вперёд.

Но слушать меня никто не стал.

Папаша, словно получил дозу озверина, начал по-новой скалиться и угрожающе на меня наступать.

Я схватил прутки и бросился прочь, окончательно поняв, что договориться у нас не получится. Убегать от собак — затея так себе, всё равно догонят, и мне нужно было срочно найти укрытие, чтобы спрятаться. Обижать животных, ответственно выполнявших свою работу по охране склада, тоже не хотелось. Поэтому простой и надёжный вариант пнуть ботинком по носу кинувшегося на меня пса или приложить его камнем по черепушке я даже не рассматривал.

Бежать с прутками было непросто, поэтому на ходу я закинул их в ближайшие кусты. Вряд ли кто-то там найдёт, а я как-нибудь заберу. Впрочем, пёс оказался куда шустрее, чем я мог предположить. Он успел вцепиться мне в штанину, и укуси эта наглая морда на пару сантиметров выше, плакала бы моя пятая точка. Но обошлось — пёс, ухватившись за штанину, начал мотать головой, пытаясь оторвать кусок побольше, и это у него очень даже хорошо получилось. Штаны натужно затрещали, и от них оторвался неплохой лоскут. Пес, держа его в зубах, попятился, удовлетворённый своей добычей.

Я, воспользовавшись возможностью, рванул что есть мочи к замаячившим впереди дверям 53-го цеха. Пара секунд ушла у псины на то, чтобы понять — жертва уходит. Он быстро потерял интерес к добытой в бою тряпке и продолжил погоню.

— Фу, свои! — выкрикивал я на ходу, но пёс такой команды не знал.

Мелькнула мысль, что дверь в цех может оказаться запертой. Но я её тут же отбросил и дёрнул на себя ручку, выдохнув с облегчением.

Открыто!

Вихрем залетел внутрь и захлопнул дверь прямо перед носом пса. Ещё чуть-чуть — и дело не ограничилось бы одними порванными штанами. Пёс ударился носом о дверь, приличия ради поскребся, но лаять не стал и вообще быстро потерял интерес к непреодолимому препятствию.

Я же, тяжело дыша, опёрся спиной о дверное полотно и гулко выдохнул: фу-у-у-ух, пронесло! История с собачками имела все шансы закончиться куда печальнее, чем штаны, порванные в интересном месте. Ну, хорошо всё, что хорошо заканчивается.

Дело за малым — оставалось дождаться, когда собаки разбегутся, выйти из своего укрытия 53-м цеху и забрать брошенные в кусты прутки. Главное, чтобы к тому времени дядя Боря не успел закончить Пушкиным.

Пока же я с сожалением взглянул на свою порванную штанину. Вот я такой человек, который везде ищет только хорошее. Найти что-то хорошее в порванных штанах было проблематично, но я постарался. Хорошее здесь было хотя бы то, что на мне не новая спецовка, а та, драная, что я надел для ревизии, так что как вернусь в цех, сразу переоденусь.

Идти только будет проблематично, задница напоказ. С другой стороны, и не такие эпизоды в жизни случались.

Никакого шума с той стороны двери не было слышно, поэтому через несколько минут я решил приоткрыть дверь и через щель в пару сантиметров выглянул наружу. Половина собачек ушла, но вот папа со строгим видом сидел метрах в трёх от двери. Он тяжело дышал, вывалив в язык. Не знаю, существуют ли для собак такие категории, как не ударить в грязь лицом, но пёс явно намеревался отбелить своё реноме и изловить злоумышленника, то есть меня.

Надо его как-нибудь отсюда прогнать, что ли… Как? Я огляделся, осматривая закуток, в котором оказался — это был небольшой, но хорошо мне знакомый коридорчик, ведущий непосредственно в цех. Здесь же была устроена курилка на зимнее время года, когда на улицу уже холодно выходить. На свежевыкрашенной в синий цвет скамье стояла банка из-под кильки, нашпигованная окурками. Я взял банку и с её помощью решил прогнать пса.

— Кутя-кутя! — я высунул руку в щель и затряс жестянкой.