Завод

— Я хочу газеты просмотреть. Беседа по текущей политике. — Стародуб подсел к столу, на котором хранились подшивки газет.

— Слушай, Кузьмич, сколько человек у тебя охвачено Обществом охраны природы? — спросил Старостин.

— А сколько тебе надо? — с готовностью откликнулся Стародуб. — Допустим, сто пятьдесят. Весь цех. Хватит?

— Шутишь. А тут графа специальная. — Старостин постучал пальцем по папке.

— Шут с ней, с графой. Глупости это, Жора, — проговорил Стародуб. — Ты мне вот в чем помоги. Я оставлю кое-что у тебя. Лады? На день. Завтра унесем, а, Жора?

— Спирт?

— Нет. Дихлорэтан. Яд ведь. А у тебя тут строго.

— Ставь, — вздохнул Старостин. — Только до завтра.

Стародуб приоткрыл дверь и крикнул:

— Заноси!

Двое парней втащили в комнату огромную бутыль в деревянном садке, набитом стружками, и поставили в угол, куда указал Старостин.

Парни вышли.

— Вот. Теперь я спокоен, — проговорил начальник цеха.

— Сразу бы и сказал. А то — «газеты, политзанятия».

— «Сразу». Парткабинет. А тут с этим! Неуважительно, — произнес Иван Кузьмич. — И зачем тебе эта охрана природы? Кибернетики взбаламутили?

— Почему кибернетики? — Старостин отложил папку. — Это по другой линии.

— А я думал, эти удальцы. Тоже устраивали опрос. Слух прошел, что будут сокращать штаты. А у меня и так людей не хватает.

— Так ведь не о сокращении речь шла, а о внедрении новых методов, об автоматике, — разъяснил Старостин. — Вот у тебя, Кузьмич, что наблюдается? — Старостин положил ладонь на свою записную книжку, но вдруг смутился и отвел руку. — У тебя, Кузьмич, как сто лет назад делали, так и сейчас делают.

— Стало быть, надежно, — проговорил Стародуб и встал, отодвинув подшивку. — Новое не всегда новое, Жора. Возьми в жизни. Ты вот человек молодой, энергичный. Кровь бурлит. А я по жизни потопал. Опыт есть. Был я женат, например. Потом развелся. Женился во второй раз. А зачем, спроси? Не знаю, хоть убей! Поначалу, как говорится, увлекся, слабинку дал. К заманчивому будущему потянуло. И что же? Поломал жизнь и ей и себе. Будущее это оказалось похожим на прошлое даже в мелочах. Я это к чему говорю? Торопимся мы что-то менять, ломать. А новое должно приходить естественным путем. В институтах им все кажется плевым делом. Скажешь, не прав я, Жора? Если по жизни?

— Нет, не прав ты, Кузьмич! Примеры из жизни, с женитьбой — это одно. А завод — дело другое. Тут наука, Кузьмич, это… — Старостин пощелкал пальцами, пытаясь подыскать нужные слова, но, так и не найдя их, вздохнул.

Начальник цеха, видимо, хотел возразить, но передумал. Стоит ли спорить с парторгом? Да и было бы о чем? А то так, беспредметный разговор. Мало ли какие комиссии приезжают на завод? Вот недавно пожарные приезжали. Это не шуточки! Акт хотели составить и штраф наложить. А все из-за того, что огнетушители завалили ящиками готовой продукции. Гмыря виноват. Его богатыри постарались, а отвечать пришлось начальнику цеха. С трудом уломали пожарных.

— И вот еще что, парторг. Нехорошо получается. Сколько можно бракованные датчики перебирать, — сказал Стародуб, задерживаясь в дверях. — Раз обманешь, второй, а в третий не поверят.

Начальник цеха вышел.

«Сходить пообедать, что ли? — подумал Старостин. — Конечно, надо с этими датчиками кончать».

Он приподнял за уголок прозрачную папку. Нет, не станет он показывать первому эти анкеты. Еще поставишь инструктора под удар, а он этого не простит… Вот Шапошник, тот бы наверняка снес анкеты хозяину. Ну, то Шапошник. Он умел. И Старостин вздохнул, вспомнив бывшего парторга — худого, нескладного человека с бледным энергичным лицом. К тому же Шапошник был инженер… Не то что он, Старостин, окончил профтехучилище, а секретарствует в организации, где одних инженеров пруд пруди. Трудно, что и говорить. Хоть и старается… Нет, что-то не то, не то. В главном. В самой сути… Взять этих ребят из Москвы. Кибернетиков.

Старостин вспомнил, как однажды они сидели вместе в столовой и один из ребят, широколобый Федя, спросил его, почему он пригнулся, когда вошел в зал, где шло совещание?

И Старостин тогда удивленно оглядывал парня. Что это он? Мало ли почему он пригнулся? Допустим, не хотел мешать тем, кто сидел в зале и смотрел на сцену. А Федя тогда ему сказал: «Гоните из себя это, Георгий Леонидович. И тем более плохо, что пригнулись-то вы непроизвольно. Не замечая».

Тогда разговор с парнем Старостин воспринял как чудачество. А теперь почему-то все чаще стал задумываться над смыслом. Нет, не мелочь это. В этом что-то было. Нельзя определенно сказать — что, а было, и все…

Вообще-то они подружились — Старостин и те ребята. Старостин им помогал — присылал людей для анкетирования, нажимал на руководителей отделов, которые не очень охотно предоставляли материал…

Взбудоражили его ребята, это точно.

«А вот уехали и не простились», — вспомнил Старостин и достал из кармана ключи от кабинета.

3

Стол, покрытый малиновой скатертью, упирался в другой, полированный, как бы образуя посадочный знак «Т».