Завод по производству облаков

Грунтовка, которая сворачивала и петляла, осложняя и удлиняя путь. Полицейские, которые выключили сирены, но все равно казались слишком уж узнаваемыми на своих служебных машинах.

Парни из охранного агентства, которые изображали из себя хороших ребят, что честно и порядочно исправляют ошибки. Хотя именно они виновны в похищении Ули! Именно они не доглядели за моей женщиной. Я не желал принимать в расчет собственные ошибки.

Бесило меня и то, что я понятия не имел, как она там и что обо мне думает.

Нервы сдавали. Я скрипел зубами и подгонял минуты, хотелось подтолкнуть полицейские машины, чтобы ехали уже побыстрее…

И каждая минимальная задержка, даже если приходилось объезжать дорожные ямы или внезапно перекрывшие путь поваленные деревья, вызывала у меня приступ ярости.

Наконец-то впереди показался знакомый по фото дом.

У меня сердце вдруг подскочило к горлу и заколотилось так, словно вот-вот пробьет плоть.

Мы притормозили возле старых железных ворот, которые дергались на ветру и поскрипывали. И я был готов уже таранить их собственной машиной, когда один из полицейских открыл – кажется, калитка просто была на цепочке.

Во дворе особняка я сразу заметил отечественную зеленую машину Ивана. Я узнал бы ее из тысяч других, из миллионов даже в бурном потоке. А тут, одинокую и чуть припорошенную снегом… Не узнать просто не было шанса.

Мы едва успели припарковаться и сориентироваться во дворе, когда послышался тихий треск открывающегося окна.

Полицейские рванули на звук.

Я выскочил из машины и побежал следующим. За мной метнулись парни из охранного агентства.

Прямо перед нашими глазами закрылись доски забора – Иван успел выскочить наружу, почувствовав близкую опасность. Полицейские подбежали и выломали доски с ноги.

– Стой, стрелять будем! – крикнул один из полицейских, после чего прогремел предупреждающий выстрел в воздух.

Они бросились в погоню. Петляющую фигуру механика было видно издалека, несмотря на зарождающиеся сумерки. Он спешил, подволакивал ногу – то ли сломал, то ли подвернул, когда выпрыгивал из окна. И вполне мог бы убежать – играл на руку фактор неожиданности, к тому же он отлично знал местность.

Я уже не видел, что происходило дальше. Снова прогремел выстрел. В прохладном вечернем воздухе он звучал особенно громко. Где-то высоко взметнулись с крыши птицы и с криками разлетелись в разные стороны. Послышался еще выстрел и еще.

Я выглянул сквозь дырку в заборе и издалека увидел тело на мерзлой коричневой земле. Подходить и проверять, жив ли Иван, не особенно-то и хотелось. Слишком я был на него зол. Я мог бы даже пинать его – раненого, немощного. Плюнув на свои принципы и все, во что верил. Ковырять его раны и причинять боль.

Я мог пинать его и убитого, надругавшись над телом. Я просто сатанел от мысли, что эта мразь обманула Улю и увезла. Мою Улю! Мою женщину!

Впрочем, Иван мог сказать что-то важное, интересное, нужное. Мы ведь не были уверены, что Уля спрятана именно в доме. Кто знает, какие еще сюрпризы приготовил Серж? От этого гаденыша всего ожидать можно. Я больше не тешил себя иллюзиями. Серж собирался убить меня в тот день, когда погибли жена и дочка. И он ни перед чем не остановится на пути к своей цели.

Поэтому я поборол брезгливость и злость и двинулся вместе с ребятами из охранного агентства к распластанному на земле телу, пока полицейские кому-то звонили.

Мы подошли очень вовремя. Иван уже хрипел и едва говорил. Из двух ран на его груди сочились алые ручейки и расползались по свежевыпавшему тонким слоем белому снегу гротескными чертежами. Почему-то снег повалил сильнее, будто стремился создать для Ивана саван.

Его затуманенный предсмертной поволокой взгляд неожиданно остановился на мне. Сверкнул какой-то звериной ненавистью: лютой и неуправляемой.

– Ты… – прохрипел он. – Ты… Я любил Улю, по-настоящему. Всегда любил. С самой первой встречи. А ты задурил ей голову и соблазнил на той вечеринке. И она… шлюха поганая... пошла с тобой…

Мне захотелось ударить его по зубам ботинком, чтобы в кровь, чтобы до хруста… Но ближайший ко мне полицейский, похоже, заметил мое состояние и очень вовремя придержал за руку.

– Все равно… Уже все равно, – выдохнул Иван. – И раз так, я не хочу подыхать и оставлять клад этой мрази. Этот французский франт такого не заслуживает. Он меня подставил и шантажировал… В доме спрятана карта. Серж сфоткал ее. А сам документ остался здесь. Вы сможете поймать его, если поторопитесь. Наверняка он там уже раскапывает… – Иван захлебнулся кровью, закашлялся, плюясь розовой пеной.

– Где карта? – жестко уточнил у него Константин.

– Она… она…

Иван передернулся и… замер.

Все поняли, что это конец. Константин начал распоряжаться своими, а я с ребятами из охранного агентства рванул к дому. 

Уля! Вот что сейчас важно. Иван не сказал, что Уля где-то еще. Значит, скорее всего, она заперта тут. 

Больше я почти ничего не видел и не слышал. Ноги сами неслись в нужном направлении. Я едва не порвал дубленку о заусенцы от вырванных в заборе досок. Но это не остановило и не задержало ни на секунду.