Завод по производству облаков

– Бабуль! Бабуль! Погоди! Что-то случилось?..

В трубке воцарилось недолгое молчание, и потом бабушка спросила:

– Это правда, что у нас был огромный долг за квартплату? Надя сказала, что пошла оплачивать, и оказалось, что ты не платила за электричество уже три года… За все платила, а за это нет. Потому что там самая большая сумма для частного дома. Котел и прочее...

Ее голос упал. Я регулярно писала бабуле, что все оплатила. А вот недавно возникли некоторые трудности, и тетя Надежда взялась это сделать. Бабушка перестала сама звонить. А когда звонила, то говорила коротко и как-то сухо. Один раз я поинтересовалась, в чем дело, и бабушка отбилась: мол, болею.

Теперь все вставало на свои места. Вот почему бабушка начала так себя вести!

– Бабулечка! Я клянусь! Не было никаких долгов! Давай я пришлю тебе все платежки! Ты увидишь. Я за все платила!

Понятно, я платила все в интернет-банкинге, ничего не копировала для бабушки. Она пользовалась старым кнопочным телефоном, в интернет не заходила в принципе. А я знала, что в любой момент могу поднять платежи. Но не думала, что в этом возникнет необходимость.

В трубке снова транслировалась тишина. Глубокая, задумчивая.

А потом голос бабушки потеплел:

– Девочка моя. Прости, что я плохо о тебе думала. Теперь я все исправлю…

И вот эти ее слова «я все исправлю» врезались в память. Я не понимала их. Лишь спросила:

– Что? Что ты исправишь?

– Да, это мои стариковские дела, – отбрила меня бабуля.

И я до сих пор ощущала, что в ее словах что-то было. Важное для меня и значимое.

– Ладно. Давай потом вернемся к этому разговору. В более спокойной обстановке, – примирительно произнес Орлов и широко улыбнулся. – Уже поздно. Я провожу тебя домой. 

Действительно, парк погрузился в густые темно-синие сумерки. Редкие сутулые фонари вдоль дорожки еще как-то освещали часть этого места. Все остальное казалось одним темным пятном.

Мы молча дошли до дома Зинаиды Ивановны, и мне пришлось трижды окликнуть Марси, которая никак не могла расстаться с Виконтом.

Когда она все же соизволила забежать в калитку, я кивнула Орлову и произнесла как можно более нейтрально:

– Спасибо за прогулку. Все будет хорошо, если никто из нас не станет переступать черту.

Орлов ничего не сказал на мою ремарку.

– Спокойной ночи, Уля. Утро вечера мудренее, – произнес он.

И уже когда я закрывала дверь дома, раздался гул мотора, свист тормозов, и возле забора послышался раздраженный голос Сержа:

– Я тебя ищу-ищу! Опять ты тут! Мне следовало догадаться! Это же Александр Орлов!

Я впервые слышала, чтобы всегда галантный и доброжелательный француз так разговаривал с Александром. Да вообще с кем-либо.

Я даже хотела послушать, что же ответит Орлов.

Однако потом решила, что это некрасиво вмешиваться в чужие дела и подслушивать. Поэтому заставила себя закрыть дверь наглухо и войти в дом, где уже ждали ужин, Зинаида Ивановна и Митюшка.

Александр

Серж подъехал как-то не вовремя. Я еще не отошел от слов Ульяны и уж точно не собирался сейчас общаться с Ламбером. Но он не оставил мне выбора. По его тону я понял, что лучше не откладывать диалог на потом. В основном наедине мы общались по-французски. И то, что он перешел на русский, означало, что Ламбер в отвратительном настроении. Поскольку мать Сержа была русской, он, как и его сестра, довольно хорошо разговаривал на нашем языке, ибо учил его с самого детства. Постоянно практиковался дома. Хотя, находясь во Франции, Серж предпочитал этот факт не афишировать.