Завод седьмого дня (СИ)

Одной ногой наступив на сидение стула, Альберт приподнялся и вынул только что убранную бутылку с полки. Налил себе полный стакан мутной жидкости, поставил бутылку назад и сел. Тупо попереставлял с места на место бутылочки, рассматривая надписи. Цифры он понимал лучше букв, но Рони хотя б писала аккуратно и разборчиво, не то что Карел. В его записках он так и не разобрался.

Да и о чем брат мог писать? О своем дне? Вряд ли, на это у него было слишком мало свободного времени. Переписывал уроки Рони? Или то, о чем говорил Маркес? Нет, наверное, Альберт не очень-то хотел разбирать, что брат там в своих бумагах нацарапал.

Волосы Альберта почти высохли и теперь торчали прядями в разные стороны. Подергав себя за челку, он опрокинул в себя белесую муть, чувствуя, как скрипит на зубах осадок, скрестил руки на столе и положил на них голову. На зубах остался неприятный налет, горло саднило, как при болезни.

Альберту нужно было о многом подумать, чем он и собирался заняться, только мысли неконтролируемо расползались, как сонные мухи, и через пару минут он уснул, провалившись в темноту, наполненную радужными кругами.

Чуть меньше недели Альберт даже не думал о Лиа, да и вообще занимался другими делами, менее полезными и более созерцательными.

Например, его очень тревожило, что за продуктами никто не шел. Конечно, можно было подумать, что у тех, кто еще остался в городе, хватало своих запасов, но мерзкое чудовище где-то в подкорке нашептывало, что они просто делают все без его, Альберта, ведома. И это ему очень не нравилось.

Краткий обход Гора показал, что тех, кто остался, не хватило бы даже, чтобы выкопать картошку. Да они и не рвались особо, ненавязчиво выпроваживая Альберта и намекая, что своими грядками он может заниматься сам. Их это вроде как уже не касалось.

Марте не стоило об этом знать, а Альберт был слишком раздосадован открывшимся знанием, чтобы молчать. Поэтому он решительно повернул к дому Лиа, решив, что если поиграет с Джои, вреда большого не будет. Вот и время убьет, раз все равно то, что он делает, никому не нужно.

Так куда бежать, зачем торопиться?

– Ты вовремя, – Лиа страшно обрадовалась и сунула ему в руки коробку, которую подпирала коленом.

Удивленный Альберт направился за ней и поднялся по лестнице. Весь жилой этаж был заставлен ящиками, Джои деятельно носился с охапкой своих вещей в руках, то и дело обо что-то спотыкаясь, а Даан сидел на полу и сосредоточенно заколачивал ящики. Он улыбнулся оскалом из гвоздей во рту и помахал рукой. Альберт улыбнулся в ответ и, потому как руки у него были заняты, направился дальше. Лиа составляла ящики в чулане. Взяв из рук Альберта коробку, она пристроила ее в углу и задумчиво поцокала языком.

– Высоковато. Рухнет к чертям... Ну и пусть! – она развернулась и тут же наткнулась на Альберта, который стоял в проходе, всей своей фигурой изображая живой вопрос. – Пойдем. Давно хотела тебе рассказать.

Лиа ухватила его за рукав и силой запихнула в свою комнату. Усадив на стул, сама присела на край кровати.

– У нас будет еще один ребенок!

– Поздравляю.

Альберт неуверенно улыбнулся и встал со стола, присаживаясь рядом с Лиа и обнимая ее за плечи. Та вздрогнула, но не отстранилась.

– Это очень хорошо, будет у Джои брат или сестра. Хорошо же? Лиа?

Лиа резко встала, вырвавшись из его рук, отошла к низенькому окну и остановилась там, обнимая себя за плечи. Жест этот был либо безотчетным, либо показательным.

– Я помню, как ты волновалась перед рождением Джои, – продолжил Альберт, – мы все волновались. Но он ведь родился нормальным, да и с Дааном отлично сошелся.

Лиа бросила на него злой взгляд, но Альберт его не заметил, глядя на свои сплетенные пальцы. Они оба знали, о чем должна была сейчас зайти речь, но не были еще уверены друг в друге: Лиа мечтала о том, что Альберт вообще не спросит, а Альберт никак не мог задать вопрос, на который знал ответ. Вместо этого он усмехнулся и обвел комнату взглядом:

– Я никогда не был в твоей комнате. Знаешь, побывал вот, и ничего особенного. А мне почему-то казалось, что у тебя-то все должно быть совершенно иначе. Вот такая вот детская глупость. Впрочем, раньше я думал, что и Тиль с Мартой жили в волшебных комнатах, в которые нам нельзя. И у Карела с Юнгой они больше, светлее, взрослее. А что уж говорить про комнату Йохана! Как-то грустно осознавать, что мое разочарование в жизни началось с комнат. Вид из окна у тебя, должно быть, красивый.

Альберт привстал, выглянул в окно и увидел только край покатой крыши и сухой туман. Лиа фыркнула за его спиной, но ничего не сказала. Она все детство провела на своей кровати, надеясь увидеть чуть больше, чем позволял ей угол обзора. Пока еще не получалось.

Зато, как оказалось, жизнь – это не одна комната, а куда больше. И вид из многих окон куда лучше, чем из ее.