Завод войны

Да, в Государстве наноскопическое хирургическое вмешательство и ментальное редактирование сталкивались с многочисленными психологическими проблемами. Если у тебя есть хоть какое–то органическое поражение мозга, хирург скорректирует это еще при рождении. Если дефект обнаружится позже, с задачей справится стандартный автодок — а с более серьезными случаями разберется хирург-ИИ. Если у тебя есть вопросы, которые ты не можешь решить, ты либо вычеркнешь их вовсе, либо сотрешь их эмоциональную составляющую. И, конечно, если ты предпочтешь сохранить свой недуг в качестве этакой отличительной черты, ты всегда можешь сделать что–нибудь дикое — например, попробуешь превратиться в прадора.

Трент догадывался, что Райдер Коул из тех психотехников, чья работа граничит с одержимостью и незаконностью. Однако он не утратил — пусть и искаженного — понятия нравственности. Он пытался убедить людей — «моллюсков» прибегнуть к его лечению — не заставляя их принять его.

— Что ж, — кислый привкус во рту напомнил Тренту о ментальной подчистке, — если ты и сейчас хочешь помочь им, то отдай мне, пожалуйста, эти маленькие ножницы, которыми ты избавил меня от ремней.

Когда же Пенни Роял «отредактировал» его? В падающем, покореженном «Заливе мурены» — или еще раньше? Когда ИИ наградил уродской способностью чувствовать чужую боль? Или — мелькнула в голове мысль — это был вовсе не Пенни Роял, а проклятый аналитический ИИ Брокл? Нет, он не знал почему, но чувствовал уверенность, что тут поработал именно черный ИИ.

— Я не сторонник насилия, — снова ощетинился Коул.

Трент кивнул самому себе. Дополнение к форсу Коула выдавало секрет. Этот человек был одержим своей работой и, очевидно, экспериментировал на самом себе. Не слишком благоразумно.

— Не сторонник?

Тренту вдруг жутко захотелось ударить размазню, но, вместо того чтобы ощутить радость от найденного повода пнуть кого–то, он почувствовал тошноту. И осознал, что во время драки в святилище Тэйкина действовал, руководствуясь исключительно опытом и подготовкой, — а сейчас эмоциональный отклик полностью расходился с позывом.

— Ты просто расскажешь мне, что здесь происходит, — сказал он, пытаясь быть убедительным. — Просто расскажешь, какие следующие логические шаги сделает Тэйкин, чтобы стать прадором, обратив в феромонное рабство других людей — «моллюсков». И что, по–твоему, случится с теми из нас, кто отклонил его предложение?

Коул как–то обмяк. Он явно знал.

И Трент продолжил:

— Тэйкин мог бы заставить всех нас силой, но он этого не делает. Почему, как ты думаешь? И как прадоры поступают с людьми–пленниками?

— Э…

— Поверь мне, — упорствовал Трент, — это тут не для того, чтобы обозначить намерения.

Он указал на стоявшую перед клеткой стеклянную бутыль.

— Ты, несомненно, знаком с процессом «потрошения» до применения рабодела? Слово как слово, пока не узнаешь, что потрошить–то будут человеческое существо — извлекут мозг и часть позвоночника, а потом превратят в раба, запустив в череп железного «паука». Но обычный человек такое пережить не способен — только укрепленный вирусом Спаттерджея, который переносят пиявки этой планеты…

— Значит, в бутылке пиявки Спаттерджея… — протянула котофицированная женщина.

Все остальные в страхе уставились на стеклянный сосуд.

— Зародыши, — пояснил Трент, а потом вновь обратился к Коулу: — Давай же.

— Ты должен понять: «моллюски» — больные, — сказал Коул. — А происходящее с ними — массовый психоз, подобный…

— Да, ты мне уже говорил.

Трент взглянул на остальных, надеясь, что кто–нибудь из них что–нибудь сделает, но некоторые уже отступили на другой конец клетки и уселись там. Неужели они не поняли, что пора действовать?

Он посмотрел на свои руки, ставшие вдруг влажными от пота, и снова почувствовал тошноту, понимая, что, невзирая на все отвращение к насилию, действовать придется ему.

— Мне будет больнее, чем тебе, — сказал он, глядя на Коула.

— Да, такие, как ты, всегда отвечают жестокостью…

Трент взмахнул рукой — и, потирая костяшки, смотрел, как опрокидывается Коул. Он знал, что рассчитал правильно — легкого удара в висок оказалось достаточно, чтобы вырубить мужчину, но лучше ему от этого не становилось. Если бы он ошибся, удар мог бы привести к гематоме; мог бы убить человека. Ощущая во рту привкус желчи, Трент наклонился и потянулся к карману Коула, чтобы забрать ножницы. И тут один из по–прежнему стоявших рядом захлопал в ладоши.

— Отлично, — сказала котофицированная женщина. — Мы слушали его бред с тех пор, как он попал сюда к нам. Я собиралась придушить его в следующий раз, когда он станет предлагать нам всем маленькую ментальную настройку, чтобы мы с большей готовностью приняли бы текущую ситуацию.