Заводи кого угодно, только не крокодила!

Примерно год поведение Эгона не доставляло нам никаких хлопот. Он вел себя крайне дружелюбно и по отношению к посторонним — прыгал гостям на колени, играл с ними, его можно было гладить, брать на руки и в любое время сажать в клетку — он не выказывал агрессивности, не кусался. Заслышав свою кличку, он бежал ко мне. Правда, очень скоро Эгон усвоил, что, подозвав, я запираю его в клетку, и с тех пор все труднее становилось поймать его. Однако кое-как удавалось все же приманить его той или иной забавой, хотя каждый раз приходилось выдумывать новые, потому что вторично он не поддавался на уже испробованную приманку. Очень быстро моя фантазия выдохлась. Теперь уже я решался выпускать Эгона из клетки лишь тогда, когда он был голоден, поскольку едой его можно было завлечь обратно. Но и этот период длился не долго. Однажды вечером, когда я соблазнил его мясом и внезапно схватил, он укусил меня за руку. В наказание я шлепнул его. Тогда он со злости впился в кончик мизинца на левой руке, прокусил ноготь и никак не хотел выпускать палец из зубов. Пришлось другой рукой сдавить ему глотку, чтобы он разжал пасть.

Примерно с полуторагодовалого возраста он сделался очень чувствительным к незнакомым запахам, стал повышенно возбудимым и нервозным. Теперь уже, кроме меня и жены, к нему никто не мог прикасаться; в конце концов дошло до того, что, если мы с кем-то обменивались рукопожатием и не мыли руки после этого, Эгон кусал и нас.

Однажды, провожая гостей, мы распрощались с ними, и жена, забыв об этом, решила, как обычно, поиграть с Эгоном. Тот схватил ее за палец и судорожно стиснул зубы. Разжимать его челюсти силой было просто нельзя, чтобы не сломать челюстные кости. Хватка куницы становилась все сильнее, а зубы все глубже впивались в палец жены. Выхода не было — пришлось опять сдавить Эгону горло, и лишь когда он обмяк от недостатка воздуха, удалось высвободить пострадавший палец. На следующий день участковый врач, не переставая удивляться, выписал Розике бюллетень на неделю: в его многолетней практике еще не было случая, чтобы причиной травмы послужил укус куницы.

Элементарный долг вежливости по отношению к супруге требовал немедленного выдворения Эгона после подобных бесчинств. Я решил подарить куницу и тут кстати вспомнил об одном молодом человеке, который был страстным поклонником этого вида животных: каждый раз, когда мы встречались, он жадно выспрашивал об Эгоне и на прощание не упускал случая настойчиво повторить, чтобы я, если вдруг вздумаю расстаться со своим питомцем, непременно имел его в виду — он с радостью возьмет Эгона. Делать было нечего, я известил будущего владельца о своем намерении.

На прощание Эгон успел еще раз отличиться — когда на его клетку села юная малиновка, хищный зверь в мгновение ока втащил ее внутрь и сожрал. Для меня это явилось полной неожиданностью, поскольку животной пищи в «живом» виде я никогда ему не давал.

Когда явился новый хозяин, мы решили в целях более удобной транспортировки пересадить его из клетки в мешок, но, судя по всему, действовали без должной сноровки — Эгон проскочил мимо мешка и, словно почуяв, что его собираются забрать отсюда, укрылся в лабиринте отопительных ходов кафельной печки. За те два года, что Эгон прожил у нас, он ни разу не прятался туда. Мы испробовали все способы выкурить его из печки, но напрасно — и сами измучились, и зверек сделался напуганным, обозленным, готовым на все. Его рычание и частое прерывистое дыхание яснее ясного свидетельствовали об этом. В результате после многочасовых безуспешных попыток мы с трудом вытащили его из убежища с помощью палки с петлей из электропровода на конце. К сожалению, так неудачно сложились наши прощальные минуты, вернее, часы. О дальнейшей судьбе Эгона мне ничего не известно, поскольку его новый хозяин, который прежде частенько наведывался ко мне, с тех пор как сквозь землю провалился.

Отпугивание соек и встреча с куницами

На подопытном участке Научно-исследовательского института охраны растений мы проводили эксперименты по отпугиванию соек с помощью звука. Эксперименты были вызваны жалобой сотрудников Института на ненасытных птиц, съедавших все яблоки и персики на участке. В зарубежной литературе мне не раз приходилось читать, что птиц, живущих стаями, к примеру чаек на аэродромах или скворцов — любителей виноградников, более или менее успешно удавалось отпугивать их собственными голосами, записанными на пленку в момент смертельной опасности и воспроизведенными через звукоусилитель. Вот и мы решили испытать этот способ на сойках.