Заводи кого угодно, только НЕ КРОКОДИЛА!

Редко выпадает удовольствие самому определить вид млекопитающего или птицы, ставших твоей собственностью. Пробел в своих знаниях о землеройках я восполнил, изучая отечественную литературу по нужному разделу. Определить видовую принадлежность в данном случае оказалось гораздо легче, чем я предполагал. На хвосте у моей землеройки между плотно прилегающими ворсинками торчали отдельные длинные волоски. Из этого я заключил, что она относится к землеройкам с волнистым хвостом. В Венгрии обитает два вида этих землероек. Для белобрюхой белозубки характерна темная спинка, резкой чертой отделенная от более светлоокрашенного брюшка, в то время как у восточной землеройки от темной спинки к брюшку окраска постепенно светлеет. Зубы у обоих этих видов землеройки белые, а у остальных четырех видов, обитающих на территории Венгрии, кончики зубов красновато-бурые. На основании этих отличительных примет я определил, что «подарок» моего приятеля — белобрюхая белозубка (Crocidura lencodon).

Мои увлекательные научные исследования были прерваны отчаянными причитаниями жены и тещи. Забившись в самый отдаленный уголок квартиры, они в один голос твердили, что к этакой вонище притерпеться просто немыслимо и что зверек, хоть и невелик, а всех нас из дома повыживет. И тут я окончательно убедился, что в непосредственной близости от землеройки запах не столь непереносим, как на расстоянии, то есть, казалось бы, он в меньшей концентрации. Я решил было провести среди домашних просветительскую работу и принялся втолковывать им, что расположенные по обеим сторонам тела землеройки кожные железы выделяют секрецию с запахом мускуса. Этот резкий запах помогает особям противоположного пола обнаружить друг друга. Кроме того, отвратительная вонь защищает землероек и от врагов. Хищники, пока не научатся узнавать землероек, частенько ловят их, но проглотить не могут и выплевывают. Вот почему по утрам на лесных тропинках можно обнаружить нетронутые трупы землероек.

Однако моя популярная лекция не удовлетворила родственников. Мне же очень хотелось оставить у себя землеройку, и я стал ломать голову над тем, как облегчить домашним их участь. И тут в лежащей передо мной книге наткнулся на место, где говорилось, что полевые землеройки в годовалом возрасте достигают половой зрелости и что средняя продолжительность жизни их полтора года. Сперва я расстроился, что несчастные землеройки столь недолговечны, а затем мне пришла в голову спасительная мысль. «Это половозрелая особь, — объяснил я жене и теще, — ей, бедняжке, всего и жить-то осталось полгода, а до тех пор мы уж как-нибудь потерпим!»

Землеройка оказалась самцом, и я назвал его Берци.

Вскоре пришло письмо из Дёра, от моей матери: «… если ты хоть немного уважаешь родителей, то по прочтении этого письма сразу же возьми свою мерзкую вонючую тварь, отвези куда-нибудь подальше и выпусти на волю!»

Берци прожил у нас три года. Не знаю, может, благодаря удивительной способности человеческого организма к приспособлению, а может, потому, что по мере старения Берци и мускусный запах слабел, — а только мы вытерпели. К концу жизни наш Берци совершенно облысел, но до последнего дыхания выходил на пощелкивание пинцета за любимым лакомством — мучным червем.

Через несколько лет я наведался к своему приятелю, который также держал землероек — лесных и восточных, — и записал их голоса. Владелец землероек, видя, что я прихватил с собой и фотоаппарат, решил потешить меня эффектным зрелищем и впустил в террариум к восточным землеройкам более крупную, чем они, медведку. В то же мгновение трое миниатюрных кровожадных хищников набросились на жертву. Они кусали, терзали ее, рвали на части и через несколько секунд, чуть похрустывая хитином, принялись пожирать медведку. Мне вспомнилось замечание профессора Ганса Петца в томе «Урании», посвященном млекопитающим: «Счастье, что эти насекомоядные не вырастают до размеров медведя или льва. При своей ненасытной жадности и плодовитости они истребили бы все другие виды животных на земле».

Как-то раз я прокрутил при 32-кратном замедлении запись этой сцены одному своему приятелю, который занимается млекопитающими. Прослушав запись, он, не задумываясь, произнес: «Волчий вой!»

Лягушки, ядом которых смазывают стрелы

На моем рабочем столе стоит 50-сантиметровый террариум, освещенный 15-ваттной неоновой трубкой. Человек не слишком наблюдательный увидит в нем бромелии, оплетенные сциндапсусом, и несколько криптантусов. Поэтому не раз бывало, что моих посетителей ставил в тупик вопрос: как им нравятся красные лягушки? Впоследствии они признавались, что приняли живых лягушек за пластмассовых, помещенных среди растений экзотики ради.