Заводная и другие (сборник)

– Кровообращение скоро будет в норме. Радуйтесь, что мы обошлись с вами мягко. – Аккарат замечает, как тот прижимает к груди сломанный палец, сочувственно, будто извиняясь, улыбается, велит привести врача, а сам переходит к Карлайлу.

– Где мы? – спрашивает Андерсон.

– В запасном командном центре. Когда стало ясно, что в деле замешаны белые кители, я для безопасности перевел штаб сюда. – Министр показывает на большие цилиндры с пружинами. – Их из подвала накручивают мегадонты. Никто не должен знать об этом пункте.

– Понятия не имел, что у вас есть нечто подобное.

– Мы же партнеры, а не любовники. Я своих секретов всем подряд не рассказываю.

– Пружинщицу поймали?

– Это дело времени. Ее портреты на каждом углу, город не даст ей долго гулять на свободе. Одно дело – подкупить пару кителей, а поднять руку на королевскую власть – совсем иная история.

Андерсон вспоминает, как Эмико, сжавшись в комок, дрожала от страха.

– Все равно не могу поверить, что пружинщица на такое способна.

– У нас есть свидетельства очевидцев и японцев, которые ее создали. Пружинщица – убийца. Найдем, казним по старинке – и дело сделано. А японцы за свою преступную небрежность еще заплатят нам феноменальные компенсации. – Вдруг улыбнувшись, Аккарат прибавляет: – В этом мы с кителями совершенно единодушны.

Кто-то из военных отзывает министра в сторону.

Карлайла освобождают от наручников, он вытаскивает изо рта кляп и говорит:

– Значит, снова дружим?

Андерсон, разглядывая суетящихся вокруг людей, пожимает плечами:

– Насколько вообще можно дружить во время революции.

– Жив?

– Ребра сломаны, – говорит он, ощупывая грудь, потом кивает на кисть, к которой врач прилаживает шину: – Чертов палец. Челюсть вроде цела. Сам-то как?

– Получше тебя. Похоже, плечо вывихнули. Все-таки не я им подсунул бешеную пружинщицу.

Андерсон, морщась, кашляет.

– Да, тут тебе повезло.

Один из военных с треском заводит пружину радиотелефона. Аккарат поднимает трубку и произносит по-тайски:

– Слушаю.

Андерсон мало что понимает, а вот глаза Карлайла постепенно делаются все шире.

– Про радиостанции говорят.

– Что? – Андерсон, кряхтя, встает и отталкивает доктора, который все еще заматывает руку. Тут же перед ним вырастают охранники, теснят от министра, отпихивают к стене. Он вытягивает шею и окликает: – Уже начинаете? Что – прямо сейчас?

Аккарат поднимает глаза, спокойно заканчивает разговор, протягивает трубку связисту, тот присаживается на пол у аппарата и ждет следующего звонка. Маховик замедляет ход.

– Покушение на Сомдета Чаопрайю вызвало большое недовольство белыми кителями. Возле министерства – демонстрации, пришел даже профсоюз мегадонтов. Люди рассержены их карательными мерами. Думаю, пора брать дело в свои руки.

– Но ведь еще не все деньги розданы кому надо, не подошли ваши соединения с северо-востока, мои ударные команды прибудут не раньше чем через неделю.

Аккарат, улыбнувшись, пожимает плечами.

– Когда идет революция – порядка не жди, подворачивается возможность – пользуйся. Тем не менее вы, думаю, будете приятно удивлены. – Он отходит к телефону, начинает отдавать приказы; набирая обороты, жужжит маховик.

Андерсон разглядывает спину человека, который при Сомдете Чаопрайе был лишь услужливой тенью, а теперь, став главным, уверенно раздает указания. Снова звонит телефон.

– Безумие какое-то, – бормочет Карлайл. – Мы-то как – все еще участвуем?

– Трудно сказать.

Аккарат оборачивается, хочет что-то сказать бывшим пленникам, но замолкает, склонив голову. Потом благоговейно произносит:

– Прислушайтесь.

По городу прокатывается гром. Вдали за окнами командного центра что-то коротко вспыхивает – будто молния.

На лице Аккарата играет улыбка.

– Началось.

39

Запыхавшаяся Канья вбегает к себе в кабинет, видит ждущего ее Паи и спрашивает:

– Где отряд?

– Недавно было построение у общежития холостяков. Мы вернулись, когда узнали, что тут…

– Они еще там?

– Кто-то – наверное. Говорят, Аккарат и Прача все-таки устроят переговоры.

– Не устроят! Созывай всех. – Она лихорадочно собирает по кабинету обоймы к пружинному пистолету. – Выводи на построение с оружием. У нас мало времени.

Паи удивленно глядит на Хироко.

– Это пружинщица?

– Насчет нее не беспокойся. Знаешь, где сейчас Прача?

– Говорят, осмотрел периметр и вроде хотел выйти к профсоюзу мегадонтов…

– Выводи отряд на построение, ждать больше нельзя.

– Вы с ума…

От взрыва дрожит земля. Снаружи слышен треск падающих деревьев. Паи ошеломленно вскакивает и подбегает к окну. Воет пневмосирена.

– Торговля. Они уже здесь, – говорит Канья и хватает пистолет. Хироко стоит неподвижно, по-собачьи склонив голову набок, вслушивается, потом, словно что-то почувствовав, поднимает глаза – целая серия взрывов сотрясает все здание, с потолка падают куски штукатурки.

Канья выбегает в коридор, куда из соседних кабинетов выскакивают те немногие кители, что работают в вечернюю смену, еще ждут назначения в патруль или в оцепление в доки и на якорные площадки, и спешит наружу в сопровождении Хироко и Паи.