Заводная ракета

— Ты знаешь, что Джорджо не отменил твой доклад, даже когда узнал, что ты попала в тюрьму? — с восхищением сказала Туллия. — Вот бы мой руководитель так в меня верил. Я уже хотела сообщить ему неприятную новость о том, что мы так и не справились с проблемой предсказания… — Она внезапно замолчала, увидев выражение лица Ялды. — Ты ведь ее не решила?

— Больше никаких экспоненциальных взрывов, — с гордостью объявила Ялда. — И прочитать все знания космоса в любой песчинке тоже нельзя.

— Как же? — стала радостно торопить ее Туллия.

Ялда вздрогнула, на мгновение поддавшись эмоциям; она знала, что не сможет рассказать о свое открытии, не пережив заново своего заточения и увечья; проведя в темном одиночестве одиннадцать дней, она была не готова снова заснуть под рынком в окружении незнакомцев, которых нисколько не заботила ее жизнь.

— Подойди ближе, и я напишу ответ на твоей коже, — сказала она.

Глава 9

Грузовик высадил Ялду в поселке, и оставшуюся часть пути до фермы она шла пешком по предутренней жаре. Проведя в дороге три дня, она надеялась, что быстро преодолеет последний этап своего путешествия, но вскоре поняла, что в ее воспоминаниях прогулка оказалась заметно короче настоящей; сосредоточившись лишь на некоторых отличительных особенностях местности — холм, дерево, дорожный разъезд, — ее память не сохранила монотонного пути, который пролегал между ними. На полпути к ферме в случайных нагромождениях придорожной гальки ей стали мерещиться фигуры, которые — Ялда была готова поклясться — она видела здесь еще в детстве.

Когда она шла на север по тропинке, ведущей к ферме, к ней подошла незнакомая девочка.

— Ты Ялда? — спросила она.

— Да. А ты кто?

— Я Ада.

— Приятно познакомиться, — сказала Ялда.

Они пошли по тропинке вместе. Ялда чувствовала, что ее кожа подрагивает от прикосновения зудней с того самого момента, как вышла из поселка, но теперь, оказавшись в компании Ады, была вынуждена с удвоенной силой следить за тем, чтобы случайные обрывки текста не проступали на ее коже всякий раз, когда она сгоняла с нее насекомых.

— Папа велел мне проверить, идешь ты или нет, — объяснила Ада.

— А кто твой папа?

Ада удивилась, что кто-то мог этого не знать. — Аврелио! — ответила она.

Ялда стряхнула затянувшееся чувство ностальгии. — А двоюродные братья или сестры у тебя есть?

— Конечно. Лоренца с Лоренцо и Ульфа с Ульфо. — Немного поразмыслив о глубине Ялдиного невежества, Ада решила дополнить свой ответ. — Это дети Клавдио. А мою сестру зовут Флавией.

— И у вас обеих есть ко?

— У всех есть ко! — весело прожужжала Ада.

— Правда?

— Да, — подтвердила Ада. — Я знаю, что твой ко живет в городе под названием Зевгма, но он не родился вместе с тобой, поэтому в гости к нам не приедет.

— А ты много обо мне знаешь, если учесть, что мы только что встретились.

— Ты же папина двоюродная сестра, — сказала Ада, как будто этого было достаточно, чтобы жизнь Ялды стала для нее открытой книгой.

— Расскажи мне про моего брата, — попросила Ялда.

— Лючио? Они с Лючией собирались переехать на собственную ферму. Вито хотел с ними. Но теперь… — Ада запнулась, не зная, что сказать.

— Я знаю о Вито, — тихо произнесла Ялда. Никто не потрудился оповестить ее о кончине Аврелии или Клавдии. Только уход Вито воспринимался как смерть, достойная траура.

Когда они вышли на лужайку, Ялдой овладела печаль. Даже восемь жизнерадостных детей не могли восполнить потерю трех знакомых лиц.

Когда она со всеми обнялась, Джусто сказал: «Тебе стоило привести своего супруга, мы бы приняли его как дорогого гостя».

Ялда издала звук, который, как она надеялась, выражал не более, чем признательность за подобное предложение — в отвлеченном смысле. Она, конечно, никогда не пыталась исправить их предположение о том, что поиск супруга был нее столь же важной причиной для переезда в Зевгму, как и желание получить образование, но еще ни разу не лгала им в лицо, говоря, что действительно нашла себе ко.

Джусто отвел ее к яме, которую они вырыли в углу лужайки. Ялда заглянула вниз; тело было обернуто лепестками; в этой могиле мог лежать кто угодно. Она опустилась на колени, и безутешно дрожа, зарокотала.

Успокоившись и собравшись с духом, она повернулась к Джусто.

— Он был хорошим человеком, — сказала она. Ради нее отец никогда не жалел сил; она была обязана ему и своей жизнью, и своим здравомыслием.

— Иначе и быть не может. — Джусто неуклюже сжал ее плечо.

— Что случилось?

— Он умер без единого звука, — сказал Джусто. — Во сне. Он проболел несколько дней.

Над могилой кружились зудни. — Мне, наверное, надо…? — сказала Ялда.

— Да. Остальные уже это сделали; все жители поселка.

Ялда придала своим рукам форму ковша; Джусто наклонился и помог ей сбросить землю в яму. Она хотела спросить и об Аврелии с Клавдией — хотя бы узнать, сколько лет было их детям — но сейчас был неподходящий момент. Рождение детей не следовало оплакивать наравне со смертью. Любой намек на сравнение был бы воспринят как помешательство.