Заводная ракета

Прошло два дня, прежде чем Ялда набралась смелости, чтобы отодвинуть засовы и войти в камеру. Они не истязали своего пленника тьмой; стены здесь так же, как и снаружи, источали красный моховой свет. Нино не был обездвижен и просто сидел в углу камеры; когда Ялда закрыла за собой дверь и подошла ближе, он не поднял на нее глаз.

Ялда села перед ним на пол.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросила она.

— Я уже все сказал, — отрешенно ответил Нино. — Даже если есть и другие саботажники, Советник о них не упоминал.

— Хорошо. Я тебе верю. — С чего бы Ачилио стал рассказывать этому человеку что-то помимо инструкций, необходимых для выполнения поставленной перед ним задачи? — Ты во всем признался. И что теперь?

— Моя жизнь в твоих руках, — произнес Нино, не поднимая глаз.

— Может и так, — сказала Ялда. — Но у тебя наверняка есть и собственные желания?

— Желания? — Он произнес это слово так, будто это был бессмысленный лепет младенца.

— А если бы у тебя был выбор, — не унималась Ялда, — какая бы тебя ждала судьба?

Нино ответил не сразу.

— Не слушать Советника. Не влезать в долги. Не видеть в небе второго солнца.

— Я не это имела в виду. — В своем воображении Ялда представляла этот разговор совершенно иначе. — Сейчас ты здесь; что сделано, то сделано — этого уже не отменить. Но что дальше? Ты хочешь положить этому конец?

Нино был потрясен.

— Никто не хочет умирать, — сказал он, подняв на нее глаза. — Я ожидаю такого исхода, но умолять о пощаде не стану. Я стыжусь того, что сделал, но я еще не окончательно растерял чувство собственного достоинства.

— Да? — Ялда развела руками, охватив его камеру. — И о каком же достоинстве здесь может идти речь?

Нино сверкнул на нее глазами, после чего коснулся своего лба.

— У меня остался мой разум! У меня остались дети!

— Хочешь сказать, у тебя остались воспоминания?

— У меня есть свое прошлое, — сказал Нино, — и их будущее. Без второго платежа от Советника моему брату придется нелегко, но он все равно выложится на полную — я это знаю.

— То есть… ты будешь просто сидеть здесь и фантазировать о том, как они живут?

— С удовольствием — пока у меня будут оставаться силы, — дерзко ответил Нино.

Ялде стало стыдно. Она пыталась убедить себя в том, что предлагает ему милосердный выход, но, говоря по правде, подобная логика была столь же гнусной, что и логика Ачилио. Когда-то она и сама думала, что проведет в неволе всю оставшуюся жизнь, будучи убежденной в том, что никто, способный ей помочь, не стал бы даже задумываться о ее тяжелой участи. В темноте своей камеры, пока в сознании еще были свежи воспоминания о поддержке, которую ей оказывала Туллия, Ялда, ни много ни мало, отгадала форму космоса — но едва ли ей бы удалось надолго сохранить свою умственную дисциплину, лишившись всякой возможности общения. Пока что Нино тоже мог продержаться, полагаясь на свой разум — но вечно это продолжаться не будет.

Ялда оставила его в покое. Она стояла за своим столом, делая вид, будто изучает карту звездного неба, и не обращая внимания на вопросительные взгляды Фридо.

Какая обязанность лежала на ней перед экипажем «Бесподобной»? Обеспечить их безопасность — но убивать Нино для этого было вовсе не обязательно. Удовлетворить их желание отомстить? Многие будут рады увидеть его смерть, но разве она обязана потакать подобным желаниям?

А в чем ее обязанность перед самим Нино? Он был слаб и поступил глупо, но разве это лишало его права на жизнь? Когда Ачилио втянул ее в свою глупую вражду, ее собственная гордость стоила Антонии свободы. Кто она такая, чтобы заявлять, что Нино не заслуживал сострадания из-за тяжести своего преступления?

Но если она сохранит ему жизнь, этим дело не кончится. Заперев его в камере, она не сможет изгнать его собственных мыслей, притворившись, что не несет ответственности за его благополучие и душевное равновесие.

Она разглядывала карту, сосредоточившись на нескольких крестиках, которыми было помечено пространство вблизи начала траектории, уходившей за пределы карты. В чем ее обязанность перед будущими поколениями, которые последуют проложенным ей курсом? Дать надежду на правосудие не столь грубое, как у ее предшественников — когда благодаря нескольким прицельным взяткам и прихоти сержанта, любого человека можно было на всю жизнь упрятать за решетку. Ради них она была обязана стремиться к большему.

Ялда взглянула на Фридо.

— Казни не будет, — произнесла она.

Фридо это не обрадовало, но по ее тону он понял, что спорить бессмысленно.

— Решать тебе, — сказал он. — Не хочешь перевести его наверх?

— Нет, пока я здесь, — ответила Ялда.

— У тебя еще остались к нему вопросы?

— Нет. Ему больше нечего сказать об Ачилио.

Фридо был в замешательстве.

— Тогда зачем его здесь держать?

Ялда заметила, что своими криками они разбудили Бабилу, но ей тоже нужно было это выслушать.

— Если я собираюсь лишить его свободы, то именно мне придется разбираться с последствиями. Мне надо будет придумать, как обеспечить его работой.