Заводная ракета

Во всяком случае, пока деление не возьмет над тобой верх и не разрежет тебя на четыре части, но вдаваться в эту тему Ялде не хотелось.

Когда они вступили на Большой мост, Бенедетта замолчала. Ялда не надеялась, что она изменит свое мнение; важным было донести до нее мысль, что со своими коллегами по проекту она может обсудить любой вопрос. Если ты собираешься запустить в пустоту гору с бесконечной скоростью, приходится думать даже о самых потаенных тревогах.

— Мне придется поразмыслить над этим более глубоко, — наконец, произнесла она. — Ваши доводы определенно выглядят убедительными.

Ялда заслышала в ее голосе нотки сомнения.

— Но?

— Одно дело — пытаться обосновать абстрактную идею о том, что замкнутость будущего ничего не меняет по сути — что в действительности никто не теряет свободы, потому что и в том, и в другом случае наши поступки обусловлены одними и теми же причинами. Но факт, тем не менее, остается фактом — мы привыкли воспринимать будущее как не имеющее конца. Именно так мы воспринимаем наши жизни, именно это обычно подсказывают нам наши чувства.

Ялда остановилась. Они преодолели половину моста и сейчас стояли на тонкой каменной арке, нависшей над черной пустотой разлома. Она почувствовала, как по спине пробежала дрожь; только что ее посетило жуткое чувство, будто она знала, что сейчас скажет ее новая — робкая и напряженная — коллега.

— Когда наши потомки повернут обратно и совершат путешествие в прошлое, — задалась вопросом Бенедетта, — будут ли они располагать той же роскошью, что и мы — возможностью отвлеченно рассуждать на эти темы? Когда исчезнет четкая грань между прошлым и будущим, смогут ли они сохранить старые взгляды на природу вещей?

— Три, два, один, — сосчитал Евсебио.

В отдалении небо рассекла светящаяся линия, подрагивающая в горячем мареве. Через паузу бункер задрожал; когда деревянные доски, сдерживавшие песок, изогнулись и загрохотали, воздух наполнила мелкая пыль. Ялда вместе со своими коллегами лежала на спине, на глубине одной поступи под землей, но благодаря наклонному зеркалу над головой они могли наблюдать за подъемом ракеты так, будто стояли в пустыне, в то время как тонированные хрусталлитовые призмы защищали их от яркого света.

Когда раздался свист, Ялда была к нему готова, однако трещина, которая неожиданно рассекла стекло вдоль зазубренной диагонали, застала ее врасплох. Она протянула руки, чтобы удержать две половинки на месте, прежде чем они выскользнут из рамы и отрубят кому-нибудь голову.

Амандо тихо выругался и тоже поднял руки, чтобы ей помочь; то же самое сделал и Евсебио, обменявшись с Ялдой взглядом, выражавшим облегчение, что все обошлось без более серьезных происшествий. Они изолировали зеркало вместе со стеклом от вибраций земли, однако ударная волна сама по себе была достаточно сильной, чтобы нанести урон. Нерео даже не шелохнулся; он по-прежнему следил за ракетой через свой теодолит и, скорее всего, даже не заметил, как треснуло стекло.

Джулио, журналист из Красных Башен, повернулся к Евсебио, щебеча от восторга.

— Честно признаться, я думал, что она взорвется прямо на земле. Но она и правда взлетела! — Впечатления от запуска ракеты его настолько захватили, что ему даже не было дела до гигантского каменного лезвия, которое едва не разрезало его пополам.

— Для этого и нужны ракеты, — скромно ответил Евсебио. — Чтобы подниматься в небо.

— А напомните, когда она упадет? — спросил Джулио.

— Эта — никогда, — предсказал Евсебио.

Ялда не была столь уверена. Сквозь защитный фильтр ракету уже почти не было видно — настолько она побледнела; продвижение ракеты Евсебио мог бы оценить и на глаз, но для того, чтобы подтвердить пункт ее назначения, требовались точные измерения, зафиксированные их независимым наблюдателем.

Ялда поднял голову, чтобы заглянуть поверх мешавших ей тел и выяснить, чем был занят Нерео. Нерео лежал в приподнятом положении, опираясь на специальную скамью, сконструированную Амандо; благодаря ей он мог своим задним зрением следить за часами, одновременно наблюдая за ракетой через теодолит. Ялда заметила, что вдоль всей правой руки Нерео были записаны пары чисел — моменты времени и величины углов; пока она смотрела, он добавил ее одну пару, а затем отвернулся от теодолита и начал выводить новые колонки цифр. Пока что ракета будет продолжать сжигать топливо, а значит есть шанс, что она потеряет устойчивость и полетит к земле. Тем не менее, Нерео уже мог вынести вердикт насчет ее судьбы, исходя из предположения, что на данный момент ракета даже в худшем случае поведет себя так, будто ее двигатели просто заглохли в момент последнего наблюдения.

— Ракета покинула сферу притяжения, — объявил Нерео. — Подозреваю, что далее она ляжет на эксцентрическую орбиту вокруг Солнца с периодом обращения в несколько дюжин лет.

— Как же ей удалось сбежать от гравитации? — спросил Джулио. — Вы хотите сказать, что она уже достигла высоты, на которой сила тяготения пренебрежимо мала? ― Его недоверчивый тон был вполне уместным, но он упустил главное.