Заводной механизм эпохи декаDANCа

Когда мы подошли к вагону, красный пикап уже стоял на месте. Водитель вышел и поздоровался с нами. С. быстро открыл двери склада, и мы начали в таком же темпе перекидывать мешки со смесителями. Это было моё первое воровство. Всё как во сне. Я через раз озирался по сторонам, высматривая какого–нибудь начальника, или работника, который мог заинтересоваться в происходящем, и по итогу заложить нас. Но ничего такого не произошло. Да, дорогие присяжные, накал страстей в подобных сценах бывает только в кино. А вот в жизни вполне и самые гнусные вещи проходят очень гладко и хорошо. Мы спокойно перекидали все смесители. Уже в машине сам водитель их пересчитывал, а затем отсчитал достаточно много купюр из кошелька и положил С. в карман. Нас никто не видел, всё прошло идеально. С. отсчитал несколько купюр и всучил мне. Моя доля составила три с половинной тонны. Я знаю, что этому ублюдку заплатили гораздо больше, но не стал спорить. Все-таки основной риск на нём. Если что, то я со спокойной душой сдал бы его. И дело даже не в том, что я крыса (хотя кто знает, человеческая подлость неисповедима), а в том, что это действительно его идея. Ему тюрьма к лицу, а я слишком молод.

По итогу этот болван нажрался и вёл себя как последняя мразь. А большего эта дыра и не заслуживает.

На улице настал март. Ещё было достаточно холодно, лежал снег, но тёплое солнце обещало это исправить. У меня было отличное настроение. Через два месяца я должен уволиться, чтобы посвятить весь июнь финальной подготовкой перед вступительными экзаменами.

Меня не было на работе две недели. Ваш слуга мирно провёл свой законный отпуск на воле: играя в компьютерные игры, занимаясь ebley, чтением и рисованием. Не идеальная ли гармония? Сегодня у меня первый рабочий день. Тело отдохнувшее, свежее. Я радостный захожу в каморку с получасовым опозданием.

Ребята вяло здороваются со мной (всегда тяжело видеть счастливого и отдохнувшего товарища), мой взгляд не находит дядю Т. Тут С. мне сообщает, что оказывается у этого морщинистого мудака обнаружили туберкулез в какой – то запущенной стадии. Причём он им болел относительно давно, просто hui забивал. Теперь он на знаменитой горе в диспансере для таких же, как и он. А ещё С. сообщил мне, что я вовремя вышел, так как сегодня мы все идём сдавать флюорографию. Нужно выяснить, не зацепил ли своей заразой этот мудила кого-то ещё.

Zaebis`. Я почему-то не удивлён. По телу проходят мурашки. Не то, чтобы я такой большой очкун, просто подобные болезни вызывают во мне отвращение. Туберкулез – это что-то грязное, мерзкое. Такое же отвратительное, как и тараканы, или комары. Работы, как и почти всегда, нету. Каждый сидит и занимается своими делам. Дядя С. куда – то пропадает, а затем возвращается уже с двумя стекляшками фуриков. Он говорит С. «чтобы никакая зараза нас не взяла» и разливает это дерьмо, бодяжа водой из под крана. Собственно, звучит это иронично, учитывая тот факт, что с точки зрения здорового общества – именно эти два персонажа представляются как заразой и болезнью. А вот вам ещё ирония в квадрате – спирт этих мудаков и убивает. Я ухмыляюсь своему остроумию (хотя в глубине сознания понимаю, что я дурачок, который не особо далеко ушел от этих огрызков), но ничего не говорю. Дядя С. опять куда – то уходит. Нам уже скоро идти всем четверым делать снимок, а старый пропал. Выходим на улицу. Начальница стоит внизу, болтает с нами. Ждём болвана. Мало кто заметит, но дядя С. уже пьяненький. Привыкшая к подобному секси-начальница, начинает отчитывать его и угрожать увольнением. Затем мы все pizduem в главный корпус «книжку» – его так все называют, так как само здание разветвляется в стороны под острым углом и создается впечатление, будто это большая, раскрытая книга.

В кабинет нас запускают сразу, врач нас ждала. Пока мы сидим на стульях, я начинаю понимать, что тут воняет говном. Серьезно. Сначала мне кажется, будто я вступил в дерьмо на улице. Посмотрев подошву, понимаю, что это не от меня. Начинаю мотать головой и смотреть на этих подонков. С., как и И. – тоже почуяли неладное, и наравне со мной мотают головой и принюхиваются. Единственный, кто абсолютно ничего не замечает и не чувствует – дядя С. Он сидит со своим огромным, крысиным носом и ни черта не замечает. Мы сидим втроём и ещё нихрена не понимаем, что произошло. Мы обсуждаем феномен «какашки», который витает в этом кабинете. Женщина врач подозрительно смотрит на нас, а затем на нашу обувь. У всех всё чисто. Мы подключаем в нашу дискуссию и её.