Заводской район

— Проект распоряжения?

— Точно. «Начальника стержневого участка Антонину Брагину лишить премии за март месяц на сто процентов». Это рублей сорок, а?

— За что?

— Работали вчера на негодном щелоке?

— Мы и сегодня работаем. А если другого нет?

— Ну, Антонина!.. Так виновных никогда не найдешь. Брак есть — должны быть и виновные. Вот Корзун и сочиняет...

— Все вы в техчасти сочинители,— сказала Тоня, а Валя, воздав Тоне добром за зло, довольный собой, заспешил дальше.

«Брак есть — должны быть и виновные». Это Тоне объяснять не надо. Тем более что в марте брак полез вверх. Еще бы ему не полезть. Людей не хватает.

Тоня обдумывала Валину новость.

Корзуна можно понять. Он начальник техчасти. Он первый отве­чает за брак. Важник, конечно, уже кричал в кабинете: «Я неграмот­ный! Я слушать ничего не хочу! Или твоя технология ни к черту, или ее не выполняют! Тогда дай мне виновного!» Вынь да положь ему ви­новного. А тут Брагина работает на негодном щелоке. И искать не нужно. Садись и катай распоряжение.

Однако Тоня не собиралась уступать. Как только освободилась от самых срочных дел, позвонила из своей конторки Корзуну.

— А, Антонина.— Конечно, он не обрадовался.— Как жизнь?

— Тридцать рублей не одолжишь? — спросила Тоня.

Она подумала: если у него есть, то сейчас, когда он пишет распо­ряжение, чтобы лишить ее денег, последние отдаст.

— Поищем,— оживился Корзун.— Для хорошего человека...

— Спасибо,— перебила она холодно.— Значит, до получки. А сей­час я к тебе вот по какому делу: щелок завезли с низким удельным весом.

Корзун долго молчал, соображая, куда она клонит. Тоня разгля­дывала прокопченный потолок. Вдоль грязных стен стояли деревян­ные лавки, а у мутного окна — Тонин стол с телефоном и школьной чернильницей. Столешница из крашеной фанеры вся была изрезана но­жом — именами и женскими фигурками. Тоня заметила свежие чер­нильные каракули и стала машинально разбирать их, пока не поняла, что читает похабщину.

— Ты не мне звони,— наконец ответил Корзун.— Снабженцам.

— Другого щелока не будет,— сказала Тоня, замазывая пером надпись на столе.— Или работать на этом, или цех остановить. Ты на­чальник техчасти. Ты решай.

— На негодных материалах работать нельзя.

— Значит, не работать? Стоять?

— Это твое дело. Я тебе не начальник.

— Дай предписание, что на этом щелоке нельзя работать. Тогда я не буду.

— Не дам. Есть технические условия, там все сказано.

— А начальник техчасти у нас есть? Чтобы оперативно решать?

— На негодном щелоке работать нельзя.

— Дай предписание.

— Нечего бюрократию разводить, понимаешь.

Боится. Останови цех — Важник с потрохами съест. Тоня выдви­гала и задвигала ящик стола. Он был набит всякими бланками, штуце­рами и гнутыми проволочками — кусочками арматуры. На одну про­волочку кто-то нацепил окурок «Беломора».

— Значит, работать? — Тоня повысила голос, разозленная видом окурка в своем столе.

— Я же тебе сказал...

Открылась железная дверца конторки, Валя Тесов втащил брако­ванный стержень — бурую загогулину из твердой смеси.

— Здравствуй, Николай Александрович! — сказала Тоня так, что­бы Корзун в трубке слышал.

Валя огляделся и вытаращил глаза. Николаем Александровичем звали Важника, но его здесь не было. Тоня явно обращалась к нему, Вале.

— Николай Александрович, снабженцы опять завезли щелок с низким удельным весом. Я вот с Корзуном советуюсь: что делать?

Валя сообразил, что происходит, напыжился, как будто он Важ­ник, но сказал свое:

— Что делать? Селитру пробовать.

Тоня показала ему кукиш и крикнула Корзуну:

— Так что ж нам делать? Не останавливать же цех!..

Корзун засопел и разразился беспомощной руганью, поминая снаб­женцев.

— Перед фактом, Брагина, ставишь, да? Какой удельный вес щелока?

Тоня зажмурилась от удовольствия: другой разговор.

— Один и две десятых.

— Ну, это еще терпимо...

— Николай Александрович,— сообщила она радостно Тесову.— Корзун говорит, терпимо.

Еще бы! Как будто у него могло хватить духу при Важнике потре­бовать, чтобы остановили цех. А теперь, раз он сам разрешил нару­шение, пусть и распоряжение пишет сам на себя. За низкое качество. Свои сорок рублей Тоня отстояла. Да и не только деньги. Она знает: в цехе всегда в любой мелочи надо быть победителем. Только тогда легко.

— Так как жизнь, Антонина? — Корзун, спасая свое достоинство, пытался перевести разговор на приятельский тон.

— Отлично.

— Степану привет. Видел его вчера в булочной. Эксплуатируешь мужа.

— Вас поэксплуатируешь...

Она повесила трубку.

— Тесов, отчего Корзун твою селитру мне не предложил?

— А шут его знает.

— А ты поинтересуйся. Тут что-то не так.

Валя принял это к сведению и сказал:

— Ну, Антонина, умеешь ты отбрехаться.

Хороша была бы она, если б не умела.