Завоевание Америки Ермаком-Кортесом и мятеж Реформации глазами «древних» греков

«Древне»-греческие источники сообщают, что афинянам во время Марафонской битвы пришлось пережить коварную измену. Причем даже «две измены». Первая именуется «изменой Алкмеонидов». О ней мы подробно говорили в книге «Христос и Россия глазами „древних“ греков». Там мы показали, что этот сюжет является отражением на страницах Геродота знаменитого предательства Иуды Искариота. В описание греческой = христианской Марафонской битвы эта евангельская история попала по той причине, что летописцы путали «два крещения». Первое — данное самим Андроником Христом в XII веке. Второе Крещение было дано Дмитрием Донским в конце XIV века, после победы в Куликовской битве. Поэтому некоторые события XII века оказывались в летописях, говорящих о XIV веке (как иногда и наоборот). Поэтому здесь мы не будем более детально обсуждать «измену Алкмеонидов». А вот о другой измене стоит поговорить подробнее. Речь идет вот о чем.

Перед Марафонским сражением афиняне послали в Спарту гонца Фидиппида с просьбой поддержать их. Геродот говорит: «Там он предстал перед властями и сказал вот что: „Лакедемоняне! Афиняне просят вас помочь им и не допустить порабощения варварами древнейшего города в Элладе. Ведь Эретрия (Орда, Тартария — Авт.) уже несет ярмо рабства…“. Так Фидиппид исполнил данное ему поручение; лакедемоняне же решили помочь афинянам. ТОТЧАС ЖЕ ОНИ, ОДНАКО, НЕ МОГЛИ ЭТОГО СДЕЛАТЬ, не желая нарушить закон. Это ведь был как раз девятый день первой половины месяца, а в девятый день, говорили они, нельзя выступать в поход, если луна будет неполной. Так вот, лакедемоняне ждали полнолуния, а Гиппий (Голиаф = Мамай — Авт.), сын Писистрата, тем временем вел варваров к Марафону» [16], с. 302.

Итак, мы видим, что лакедемоняне фактически уклонились от участия в Марафонском сражении, лукаво сославшись на свои законы. Дескать, в девятый день выступать негоже, луна неполная…

Вот как только луна восполнится, мы тут же и прибудем. Потерпите пожалуйста, дорогие афиняне.

Афинянам ничего не оставалось делать, как вступить в бой без лакедемонян. И победили! Вот тут-то, сразу после завершения битвы, лакедемоняне и появились, сурово гремя оружием. Геродот сообщает следующее: «После полнолуния прибыло в Афины 2000 лакедемонян. Они двигались так быстро, СТАРАЯСЬ ПРИЙТИ ВОВРЕМЯ, что были уже на третий день по выступлении из Спарты на Аттической земле. Несмотря на то, что СПАРТАНЦЫ ОПОЗДАЛИ К СРАЖЕНИЮ, они все же хотели посмотреть на павших мидян. Они прибыли в Марафон, осмотрели поле битвы и затем, воздав хвалу афинянам за победу, возвратились домой» [16], с. 306.

Итак, лакедемоняне грамотно «изобразили помощь», примчавшись буквально сразу после кровавой битвы. Очень-очень спешили, но успели лишь на следующий день после завершения боя. Участливо расспросили выживших — как им тут сражалось? Неторопливо погуляли по окровавленному полю, заваленному тысячами остывающих трупов. Похвалили афинян за доблесть. Скупой мужской слезой всплакнули над павшими. После чего, будучи скупыми также и на слова, заявили, что им пора домой. Неотложные, мол дела. Луна стала уменьшаться после полнолуния и вообще…

Все это называется коротко и просто: предательство.

Обратимся теперь к Куликовской битве. Было ли здесь аналогичное предательство союзников? Да, было, причем оно хорошо известно и подробно обсуждалось русскими летописцами. Речь идет о предательстве князя Олега Рязанского.

Формально Олег Рязанский был союзником Дмитрия Донского.

Н. М. Карамзин так кратко излагает русские летописи: «Мамай вступил в тесный союз с Ягайлом Литовским… К сим двум главным утеснителям и врагам нашего отечества присоединился ВНУТРЕННИЙ ИЗМЕННИК, менее опасный могуществом, НО ЗЛОВРЕДНЕЙШИЙ КОВАРСТВОМ: Олег Рязанский, воспитанный в ненависти к Московским Князьям, жестокосердый в юности, и зрелым умом мужеских лет наученный лукавству. Испытав в поле превосходную силу Димитрия, он начал искать его благоволения; будучи хитер, умен, велеречив, сделался его другом, советником в общих делах государственных…

Думая, что грозное ополчение Мамаево, усиленное Ягайловым, должно необходимо сокрушить Россию — страшась быть первою жертвою онаго и надеясь хитрым предательством не только спасти свое Княжество, но и распространить его владения падением Московского, Олег вошел в переговоры с Моголами и с Литвою… заключил с ними союз и тайно условился ждать их в начале Сентября месяца на берегах Оки…

Димитрий в исходе лета сведал о походе Мамаевом, и сам Олег, желая скрыть свою измену, дал ему знать, что надобно готовиться к войне…

Димитрий сведал тогда ИЗМЕНУ Олега Рязанского и тайные сношения его с Моголами и с Литвою; НЕ УЖАСНУЛСЯ, но с видом горести сказал: „Олег хочет быть новым Святополком“…

Слыша о силах Димитрия, равно боясь его и Мамая, Князь Рязанский не знал, что ему делать; скакал из места в место; отправлял гонцов к Татарам, к Ягайлу… трепетал будущего и раскаивался в своей измене» [39], т. 5, гл. 1, столбцы 34–35, 37–38.