Завоевание Англии

— Я сделал это единственно с целью заставить тебя самого приехать за ними, граф Гарольд, — говорил он смеясь. — Клянусь святой Валерией, что не выпущу тебя отсюда, пока моя дружба не сотрет из твоей памяти воспоминание о возмутительном оскорблении графа Понтьеского. Не кусай губы, Гарольд, а предоставь мне, твоему другу, отомстить за тебя: рано или поздно я найду предлог вступить с ним в борьбу, и тогда ты, конечно, поможешь мне… Какой удачный случай, чтобы отблагодарить моего дорогого брата Эдуарда за радушный прием, оказанный мне! Если бы ты не приехал, то я навсегда остался бы у него в долгу, так как сам он никогда не удостоит меня своим посещением, а ты стоишь к нему… Ближе всех остальных. Завтра мы отправимся в Руан, где в твою честь будут устроены турниры… Клянусь святым Михаилом, что успокоюсь только тогда, когда увижу твое славное имя в списке моих избранных рыцарей! Однако уже поздно, а ты, вероятно, нуждаешься в отдыхе…

С этими словами герцог отвел Гарольда в спальню и даже снял с него мантию. При этом он как будто нечаянно провел своей рукой по руке графа.

— Ого! — воскликнул он. — Да ведь ты обладаешь большой силой! А сможешь ли ты натянуть тетиву моего лука?

— Кто же в силах натянуть тетиву — Улисс? — спросил в свою очередь Гарольд, пристально глядя в глаза Вильгельму, который изменился в лице при этом тонком намеке на то, что он далеко не Ахилл, как воображал, а играет скорее роль Улисса.

Глава III

После прибытия Вильгельма и Гарольда в Руан пиры следовали за пирами, турниры за турнирами — повсюду были заметны старания герцога очаровать Гарольда. Он действительно смотрел на все с удовольствием, но «очаровать» его было довольно трудно.

Норманнские придворные, относившиеся презрительно к саксам, не могли нахвалиться его ловкостью в рыцарских турнирах, его красноречием, прекрасными манерами и умом.

Пиры и турниры сменялись поездками по знаменитым городам и уголкам герцогства; разумеется, эти поездки совершались с величайшей пышностью и роскошью. Историки уверяют, что Гарольд и герцог ездили даже в Компьен, к французскому королю Филиппу.

В конце концов Гарольд вместе с шестью танами из его свиты был посвящен Вильгельмом в рыцари. После этой церемонии, которая совершилась по всем правилам рыцарского устава, Гарольд был приглашен к герцогине и ее дочерям. Одной из них, еще маленькой девочке, Гарольд сделал комплимент относительно ее миловидности. Матильда отложила свое вышивание и подозвала девочку к себе.

— Мы вовсе не хотели бы, чтобы ты так рано привыкала к комплиментам, на которые мужчины чрезвычайно щедры, но я скажу, что этому гостю ты смело можешь верить, если он назовет тебя прекрасной. Гордись его любезностью и помни о ней, когда ты со временем будешь выслушивать комплименты от людей менее достойных, чем граф Гарольд… Может быть, Бог изберет тебе в супруги такого же храброго и красивого мужчину, как этот благородный лорд, Адель, — сказала она, положив руку на черные локоны дочери.

Девочка покраснела до ушей, но ответила гордо и своевольно, если только она не была подготовлена к подобному ответу:

— Я не хочу другого супруга, кроме графа Гарольда, милая мама. — Если он не захочет жениться на Адели, то она пойдет в монастырь.

— Неразумная девочка, разве ты можешь навязываться женихам? — произнесла Матильда с веселой улыбкой. — Что ты ответишь ей на это предложение, Гарольд?

— Что она через несколько лет убедится в своей ошибке, — сказал Гарольд, целуя чистый лоб Адели. — Ты, прелестная крошечка, еще не расцветешь, когда я стану уже седым стариком… И надумай я тогда предложить тебе руку, ты ответишь мне презрительной улыбкой.

— О нет, — возразила Матильда серьезно, — высокородные невесты ищут не молодости, а славы, а ведь слава не стареет!

Это замечание поразило Гарольда, предостерегая, что он может попасть в ловушку, если не остережется, и он поспешил ответить полушутливым тоном:

— Очень рад, что у меня есть при себе талисман, который делает мое сердце более или менее нечувствительным против всех красот, не исключая даже красоты вашего прекрасного двора.

Матильда призадумалась. В эту минуту внезапно вошел Вильгельм, и от Гарольда не ускользнуло, что он обменялся с женой странным, заговорщицким взглядом.

— Мы, норманны, не ревнивые люди, — проговорил шутливо Вильгельм, увлекая за собой графа, — но все-таки не привыкли оставлять своих жен наедине с такими прекрасными саксами… Пойдем ко мне, Гарольд, мне надо поговорить с тобой о разных разностях.

В кабинете герцога Гарольд застал нескольких вождей, громко споривших о чем-то.

Ему предложили просмотреть чертеж одной бретонской крепости, которую норманны хотели штурмовать.

Так как графу представился удобный случай доказать Вильгельму, что и саксы не профаны в военном искусстве, да к тому же неловко было уклониться от его просьбы, он усердно занялся планом атаки и к утру заявил, что желает участвовать в будущем походе.