Завоевание фейри

«Величайшим из тех, кто носил титул Валета, был Финмарк Торн, известный в Фейвальде как Скуврель. Его шалости ловили даже самых умных фейри, ведь его разум был быстрее, а пальцы — и того быстрее. Леди разных статусов пытались соблазнить его красотой и умом, но он был одинокой тенью, вороном, королем среди фейри, роскошнее и красивее всех, кто был до или после».

— Истории Фейвальда

Глава двадцать седьмая

Я ожидала увидеть свою армию големов рядами у круга камней. Я должна была понять, что Фейвальд все еще был не таким, как я ожидала, даже хоть он соединился с миром смертных.

Мы покинули Кедровый лес саркофагов, пошли к Дымопаду. Я не понимала, что задерживала дыхание, пока не выпустила его медленно, когда его стало видно. Вместо воды с одного уровня камней на другой сонной змеей ниспадал дым. Я боялась, что мы потеряли всю магию Фейвальда, но это было доказательство, что не всю.

— Сюда, — сказал Скуврель, когда мы проходили камень. Он юркнул за булыжник.

— Нет времени на игры с поцелуями, — возмутилась я.

— На это время есть всегда, но я не поэтому привел тебя сюда, — заявил он. Трещина в камне вела в маленькую пещеру с лесным прудом. — Помнишь, я выиграл это место в споре с твоей сестрой?

— Не помню, — сказала я с придыханием. Кто-то — наверное, Скуврель — установил кровать из перьев совы и большой черный шкаф в пещере.

— Ты отвратительно липкая от крови и грязи, Кошмарик. И когда ты плачешь, это похоже на грязь весной в долинах.

Я хотела отругать его за оскорбления, но я на самом деле ужасно выглядела.

— Где ты берешь женскую одежду, которую мне даешь, Скуврель? — спросила я, пытаясь отвлечься от того, что буду мыться с ним в крохотном горном пруду.

— Магия, — Скуврель подмигнул, разделся так быстро, что я сглотнула и отвела взгляд. Но я успела заметить его кожу. Его синяки и порезы пропали. Они всегда так исцелялись, или это были остатки магии Фейвальда?

— Тогда мне не повезло, ведь магия угасла, — я услышала плеск и хитрый смех из пруда.

— Ты не можешь помыться на берегу, Кошмарик. Хватит стесняться, отмывай свою веснушчатую кожу.

Мое лицо пылало, пока я раздевалась, чтобы присоединиться к нему в пруду. Я не осмеливалась смотреть в глаза, проходя в холодную воду. Но я должна была признать, что было приятно смыть кровь и грязь. Я распустила косу и нырнула под воду. Когда я всплыла, он был там, по плечи в воде, как я. Он протянул ко мне руки, и я застыла, но он просто сжал повязку, висящую на моей шее. Он осторожно развязал узел и бросил ее на берег.

— Мне это нужно, — я старалась звучать яростно, но ощущала себя глупо.

— Правда или ложь, Кошмарик, — прошептал он. — Ты меня сейчас видишь.

— Правда, — прошептала я, не зная, куда он клонил.

Он шагнул вперед, и я ощутила его пальцы ног на моих, наши ступни погрузились в песчаное дно пруда. Я судорожно вдохнула, хотела отпрянуть, но меня удерживал на месте его пристальный взгляд. Это было слишком близко. Слишком интимно.

— Желание принять, что ты снова можешь видеть?

Я так отвлеклась его близостью, что даже не заметила. Я охнула. Он был прав.

Не только Фейвальд изменился. Мир смертных тоже. И я не должна была видеть. Но видела.

— Два, — упрямо сказала я.

— Тогда, может, мне нужно показать тебе то, что стоит увидеть, — он коварно ухмыльнулся. Я едва успела охнуть, он притянул меня к себе, прикусил свою губу, разглядывая меня как головоломку, которую пытался решить. Он подмигнул, я не успела охнуть, и он стал исполнять тщательно свое обещание.

Когда мы были чистыми, мы нашли одежду в шкафу.

Я поняла, что буду скучать по одежде фейри, пока надевала мягкие леггинсы цвета ежевики, вышитые серебряными георгинами, пару сапог на высоких каблуках с серебряными пряжками и ремешками, которых было больше, чем нужно, пышную тонкую белую блузку с кружевами и бежевый камзол с высоким воротником и объемными плечами. Воротник и плечи были украшены белой шерстью с черными точками, камзол был оторочен горностаем. Даже смертные королевичи так не одевались.

Когда я оделась, Скуврель поднял голову, закончив стрижку волос золотыми крохотными ножницами. Как он умудрялся выглядеть хорошо, когда с одной стороны волосы были почти сбриты, а сверху оставались длинными и спутанными? Он выглядел как черный кот, сделавший стрижку. И выглядел так хорошо, что мои щеки пылали.

— Мне нравится, как ты выглядишь с одним ухом, — сказала я, удивившись, что произнесла это. — Это показывает всему миру, что ты один такой.

Он подмигнул.

— Это показывает, что я готов серьезно рисковать и всегда побеждаю.

— Почему оно не зажило?

— Потому что я отдал его по своей воле. И я сделал бы это снова, Кошмарик. Это стоило меньше того, что я получил за него.

Но он был доволен собой, когда мы покидали пещеру. Он все еще не совладал с пуговицами. Его белая рубашка была расстегнута, показывая мышцы живота, под черным камзолом, который он выбрал. Он с ухмылкой украсил моей повязкой свою шею.

— Мне она стала нравиться, — объяснил он, прошел мимо и ущипнул меня при этом за талию.