Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860

Это место было ему известно благодаря смелому разведывательному рейду, совершенному накануне его верным адъютантом Евдокимовым, под чьим командованием Авраменко с двумя ротами и легкими мортирами был отправлен дальше вниз по горной тропе. На заре он занял позицию, откуда мог контролировать и реку, и дорогу из Гимр. А через полчаса на противоположных высотах появился отряд неприятеля. Теперь сам Клюгенау отправился по дороге, оставив одну роту охранять источник, а вторую – перекрывать дорогу из Гимр на случай появления враждебно настроенных людей из Унцукуля. Не доходя до моста, он услышал стрельбу и, решив, что левый берег находится в руках врага, послал двух местных жителей к Авраменко с запиской, спрашивая, может ли основной отряд соединиться с ним у моста без серьезных потерь. В противном случае он велел ему удерживать позицию до ночи, а потом отойти к Каранаю по тропе, известной Евдокимову. Следует помнить, что между Авраменко с его авангардом и Клюгенау была пара миль вдоль берега реки, который полностью контролировался врагом с противоположных высот.

Генерал-майор граф Ивелич, командир Апшеронского полка, который привез приказ от Фезе и присоединился к экспедиции из чистого любопытства, умолял отпустить его, чтобы он соединился с Авраменко на мосту. Клюгенау ему категорически отказал. Тем не менее тот побежал к месту сражения. Там он сразу же был ранен в левую руку, но, перевязав рану, послал офицера с запиской Клюгенау, прося разрешения остаться в строю. Такое разрешение ему было дано, однако с наказом, чтобы отход начался не раньше ночи.

Поняв, что без риска понести серьезные потери до моста добраться невозможно, и услышав, что люди из Унцукуля численностью 1000 человек снова движутся на Гимры, Клюгенау решил отойти к источнику, и войско вновь пришло в движение. Тропа шла позади Гимр и была трудной и длинной. Было вполне вероятно, что, увидев уходящие русские войска, люди из Гимр поддадутся соблазну соединиться со своими соседями и атаковать маленький отряд русских в неудобном для них положении. Зная характер местных жителей и их уважение к храбрости и хладнокровию других, Клюгенау решился на один из тех отчаянных шагов, которые увековечили его имя в истории Кавказской войны. Когда войска прошли мимо аула, его жители, вооруженные до зубов, заняли позицию по обеим сторонам тропы. В миле или двух от этого места люди из Унцукуля спешно переправлялись через реку, горя желанием вступить в бой. Это был самый критический момент, но Клюгенау, отдав приказ продолжать марш, спешился и, обращаясь к старейшинам, спокойно уселся на один из камней. Старейшины подошли к нему; их сопровождали другие жители деревни. Русский генерал оказался в окружении все растущей толпы вооруженных людей. Спокойно дымя своей трубкой, он напомнил жителям Гимр, что именно он спас их от голода в 1832 году, когда после смерти Кази-Муллы весь их урожай был уничтожен людьми из Унцукуля, которые теперь толкают их на преступление, за которое им позже придется жестоко поплатиться. Его интонация и спокойствие сделали свое дело, и старейшины заверили его, что они сами не будут нападать на русских и другим не позволят этого делать. Затем, увидев, что его собственные люди добрались до относительно безопасного места и что люди из Унцукуля находятся теперь на расстоянии ружейного выстрела, Клюгенау велел подвести свою лошадь и, сев в седло, еще несколько минут тепло беседовал с местными жителями. Когда подбежали люди из Унцукуля, было уже поздно, генерал был в безопасности. Житель Гимр, выстрелив в камень, на котором еще несколько минут назад сидел русский генерал, воскликнул: «Ведь он был в наших руках, а мы дали ему уйти!» Жители Унцукуля были в ярости и ринулись в погоню, но ничего не смогли сделать, и 3 марта русские спокойно добрались до Караная. Там Клюгенау увидел раненого Евдокимова и от него узнал о несчастье, постигшем авангард.