Завоевание Константинополя

Вполне вероятно, что Виллардуэну и в самом деле чудилось, что ни сам он, ни другие «высокие бароны», державшие в руках руководство походом, не совершили никаких особенно опрометчивых акций, отклонив его от первоначальной цели: недаром, считал хронист, Бог поддерживал крестоносное воинство во все критические моменты, по крайней мере до 12 апреля 1204 г. Тем не менее крестоносцев постигла явная неудача, хотя они и выступали, с феодальной точки зрения, за «справедливое» дело: наиболее авторитетные вожди, которые должны были реализовать «великий» проект, погибли; страшные враги угрожали самому Константинополю, пришлось довольствоваться лишь крохами завоеванного и поневоле отказаться от помыслов об отвоевании Святой земли. В довершение всего против вождей крестового похода и их союзников-венецианцев стала раздаваться резкая критика в войске: критиковали, в частности, и тех, кого маршал Шампанский привлек к участию в походе, кого воодушевлял, чьи промахи пытался исправлять, пусть его влияние и оставалось скрытым от взоров рядовых «пилигримов» (Робер де Клари упоминает Жоффруа де Виллардуэна всего дважды!). При таких обстоятельствах маршал Шампанский решил «авторитетным» образом восстановить истину о ходе событий в том виде, как она ему рисовалась — в противоположность мнениям критиканствующих, а заодно и выяснить ряд конкретных проблем, касавшихся его собственной роли и роли баронов его «партии»: были ли у него, Виллардуэна, основания предлагать Бонифация Монферратского на пост главнокомандующего войском? Были ли у него причины избрать Венецию, чтобы заполучить флот, необходимый для перевозки «пилигримов» за море? Стояли ли бароны на высоте своих задач? Покинул ли их Всевышний? Сам Виллардуэн, думается, был убежден, что ответственность за случившееся, прямую или косвенную, несут все участники и что было бы несправедливым обвинять в бедах «пилигримов» одних только баронов «проконстантинопольской» ориентации или тем паче, непосредственно «маршала Романии и Шампани» как одного из них[115]. В соответствии с этим убеждением он и сочинил свой труд, искусно сочетавший внешнее правдоподобие с полуправдой и с заведомыми, осуществляемыми в разной форме (умолчания, переакцентировка и т. д.) искажениями истории.

Закончим характеристику «Завоевания Константинополя» цитатой из посвященного хронике исследования болгарского ученого Б. Примова, справедливо писавшего: «Нельзя отделять позиций автора как историка от его взглядов как феодала и политика»[116].

Примечания

* Предлагаемый вниманию читателя перевод хроники Жоффруа де Виллардуэна основывается на сводном критическом издании рукописного текста, впервые осуществленном около пятидесяти лет тому назад французским историком Эдмоном Фаралем (Villehardouin. La conquete de Constantinople / Ed. E. Faral.: Les Belles Lettres 1938—1939 (Les classiques de l’histoire de France au Moyen Age. N 18, 19). Vol. 1—2 (2^e ed. — 1961).

Хотя во Франции со времени выпуска его двухтомника появились новые публикации мемуаров или хроники маршала Шампанского, прежде всего предпринятая в конце 60-х годов профессором Сорбонны, выдающимся знатоком памятников латинской хронографии XIII в. Ж. Дюфурнэ (Dufournet J. Villehardouin: La conquete de Constantinople. P., Garnier-Flammarion, 1969. Последняя из известных нам публикаций: Gosfroi de Ville-Harduyn. La conqueste de Constantinople, Nancy, 1978), тем не менее двуязычное (старофранцузский оригинал параллельно с переводом на современный французский язык), лаконично комментированное издание Э. Фараля и по сей день сохраняет — в смысле текстуальной выверенности — значение образцового. Если оно в какой-то степени и устарело, то лишь в историко-аналитическом плане, т. е. с точки зрения достоверности, объема, уровня и точности пояснений к тексту, предложенных издателем, иначе говоря, лишь постольку, поскольку исследовательская мысль в изучаемой области исторического знания за истекшие с 1938—1939 гг. полвека существенно продвинулась вперед и наши собственные представления о реальных фактах, так либо иначе изложенных некогда Жоффруа де Виллардуэном и не без предвзятости истолкованных его комментатором, основательно обогатились и усовершенствовались.