Завоевание полюсов

Время для санных экскурсий прошло и пора было приготовиться к полярной зиме. Скотт очень гордился подбором своих товарищей и не мог нахвалиться ими. Несмотря на то, что его компания состояла из самых разнообразных людей, они все живут очень дружно, и в доме царят веселье и бодрость.

В мае температура стала упорно понижаться, и на небе появилось чудное южно-полярное сияние, но бури свирепствовали очень часто.

Южно-полярное сияние.

Начался уже период ночи. Но в доме не унывали. 6 июня, день рождения капитана Скотта, был отпразднован особенно торжественно.

«Я бы, вероятно, забыл об этом дне, если б не мои добрые товарищи, — пишет Скотт. — Все были веселы, разговорчивы. После превосходного обеда разделились на группы, завязались споры, одни говорили о геологии, другие обсуждали политические или военные вопросы; может быть, споры эти и бесполезны, но они доставляют большое удовольствие участвующим. Нельзя без улыбки слушать, каким торжеством звучит голос спорщика, воображающего, что он решил тот или другой спорный вопрос. Молодцы они все, они еще мальчики, но какие они все хорошие! Ни одного сердитого, резкого слова! Все споры кончаются смехом. Нельсон только что предложил Тейлору поучить его геологии за пару носков!».

Зима прошла благополучно, хотя и отличалась большими морозами (—39°) и бурями. Чуть не погиб Аткинсон, который был застигнут метелью не дальше мили от дома, но заблудился и не мог найти обратного пути. Он сильно отморозил себе руку, в то время как бесцельно бродил кругом, ничего не соображая. Он был на волосок от гибели и едва ли бы спасся, если бы продлилась метель. Он пропадал шесть часов и, наконец, его отыскали, но он, видимо, совершенно растерялся и ничего не мог рассказать толком.

Буря иногда длилась по нескольку дней, тогда никто не отходил далеко от дома. Июль кончался, но в августе уже должно было вернуться солнце, и все, естественно, с нетерпением ждали этого времени.

Скотт пришел к заключению, что больше всего страдают от холода самые младшие члены экспедиции. Наилучший возраст для полярных экспедиций, — это 30–40 лет. Людям старше сорока лет, конечно, приятно думать, что Пири было уже 52 года, когда он достиг северного полюса.

15 августа Скотт в первый раз писал уже при дневном свете. 23 августа должно было появиться солнце, и все приготовились к торжественной встрече. Но солнца не видали, потому что буря продолжалась и поднялась сильная метель. Ничего нельзя было разглядеть уже за несколько шагов. И вот, наконец, 26 августа солнце позолотило ледяное поле. Какое это было наслаждение видеть снова яркий солнечный свет, который заливает все. Все точно помолодели, пели и кричали «ура». Кругом все сверкало, и все испытывали прилив необыкновенной бодрости. Какое чудо производят солнечные лучи! Дурная погода становится уже не так страшна. Ведь если сегодня свирепствует буря, то завтра, может быть, проглянет солнце, и опять все будет хорошо! Осенью же и зимой такой надежды на быструю перемену не может быть.

Мысль об Амундсене и о том, что он может раньше придти к полюсу, по-видимому, часто являлась у Скотта. Он упоминает об этом в своих письмах, но говорит, что давно решил поступать так, как будто Амундсена не существует. «Мой план был бы расстроен, если бы я пустился вперегонку с ним, — прибавляет Скотт, — к тому же мы, как будто, не затем и пришли сюда! Боюсь только, что через это наша экспедиция много потеряет в глазах публики, но к этому нужно быть готовым. Как никак ведь важно то, что будет сделано, а не людская хвала!»

Весной было сделано несколько экскурсий для устройства на разных расстояниях и в разных местах лагерей с припасами в виду предстоящей большой экспедиции к южному полюсу. Один из таких лагерей назван «Однотонным» потому, что там был устроен склад припасов в одну тонну весом. Много раз метель задерживала экскурсантов, а также разные неприятные приключения с людьми, лошадьми и моторными санями, которые часто ломались и вообще оказались мало пригодными. Но в общем все сошло благополучно.

Особенно много хлопот и неприятностей доставляли путешественникам метели. Скотт говорит: «Эти метели были величайшей неожиданностью. Таких метелей здесь никто из путешественников не испытывал в летнее время. Надеюсь, впрочем, что мы с ними покончили».