Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Бунты, вооруженные восстания и заговоры были частыми в Вест-Индии в XVII веке, но их причины обычно носили местный характер, зачастую личный или фракционный. Они никогда – или очень редко – не подразумевали сознательный мятеж против короны или связей с Испанией. Там не было массачусетских сепаратистов[84], необдуманного ропота колониального самоуправления, независимых королевств или союзов. Религиозное инакомыслие было сравнительно редким явлением и не играло важной политической роли. И хотя иудействующие новые христиане[85] – некоторые из них были португальцами – проникли в Индии в небольшом количестве, они держали свои взгляды при себе и редко участвовали в подрывных заговорах. Союз с еретиками (протестантами), голландскими или английскими, который был бы неотъемлемым фактором в любом серьезном восстании против Испании, был бы отвратителен католикам-испанцам. Да и сама идея неверности короне вызывала отвращение. Да, испанцы в Испании и Индиях вели себя как недисциплинированные индивидуалисты, готовые придираться к распоряжениям представителей короля, но сам король – хотя иногда он был неверно информирован или получал дурной совет – был священным и неприкосновенным. Даже боевые кличи бунтующих толп во время гражданских волнений носили извиняющийся оттенок: Vivá el rey y muera mal gobierno! (Да здравствует король и да сгинет плохое правительство!) В спокойные времена глубоко укоренившиеся лояльность и почитание монархии защищали и людей, и высокие посты – хотя не всегда решения – чиновников, вице-королей, губернаторов, судей кассационных судов, которые были признанными лидерами государственной и общественной жизни и которые почти все без исключения были испанцами с полуострова. «Дворцовое» общество, вращавшееся вокруг вице-королей, было обычным и общепринятым. И хотя в XVII веке Индии становились все в большей степени экономически независимыми от Испании, они совершенно не были от нее независимы в социальном или интеллектуальном плане, и образованные интеллигентные креолы не проявляли большого желания быть такими независимыми. Большая часть книг, которые они прочитали, и пьес, которые они посмотрели, было написано и опубликовано в Испании. В этом отношении Испания в XVII веке многое могла предложить; и Индии тоже – особенно Новая Испания – сделали свой вклад в литературу золотого века. Ностальгические «Королевские комментарии» Инки Гарсиласо де ла Веги, написанные в Испании, пользовались большой популярностью по обеим сторонам Атлантики. Аларкон и Бальбуэна были креолами по рождению и жили поочередно то в Испании, то в Новой Испании. Матео Алеман, испанец по рождению, уехал жить в Мехико. Еще не было «креольской» школы, и испанская литература была единым целым.

На бумаге административный механизм в Индиях был тоже испанским, единообразным. Структура колониальной администрации была создана, и общие принципы колониальной юриспруденции были заложены при Карле V и Филиппе II. Дальнейшие периоды правления Габсбургов внесли мало существенных новшеств. Законодательный процесс империи – тщательное рассмотрение прошений, мнений и подкрепляющих доказательств, неспешные обсуждения в Совете по делам Индий, заканчивающиеся составлением документов с обоснованными рекомендациями (consultas), – требовал решения по каждому серьезному вопросу, да или нет от самого короля. Всем более поздним Габсбургам в разной степени не хватало способности принимать решения. Личные фавориты, которым они доверяли вести большую часть дел, делали мало – что касается Индий, – чтобы восполнить этот недостаток. Даже самый талантливый из них, Оливарес (1587–1645, первый министр в 1621–1643 гг. при Филиппе IV), проявил мало последовательного интереса к делам колоний; фактически гражданская война в Каталонии (восставшей в 1640 г.), которую ускорила его самонадеянность, очень опасно сократила вооруженные силы, приданные для защиты флотилий, курсирующих в Индии и обратно. В таких обстоятельствах о любой серьезной перестройке системы управления империей для преодоления следующих один за другим кризисов не могло быть и речи.