Завоеватели

Кристалл ожил. Он потемнел, и из его глубины донесся вкрадчивый низкий голос. Он спрашивал — неторопливо, настойчиво, властно. Второй голос, женский, отвечал.

Ингольв переводил взгляд с чародея, стоявшего с улыбкой посреди зала, на свою сестру, бледную, с решительно сжатыми губами.

— Надеюсь, капитан, вы узнали голос госпожи Вальхейм? — холодно спросил Торфинн.

Ингольв кивнул. Интонации были чужие — равнодушные и уверенные, но он не мог не узнать этот высокий девический, словно немного заплаканный голос.

— Вот и хорошо, — сказал Торфинн.

Ингольв прикусил губы. Потом привстал.

— Что ты с ней сделал, колдун?

— Только заставил говорить чистую правду, больше ничего. Разве тебе не приятно было услышать, как самоотверженно она тебя любит?

— Нет, — сказал Ингольв.

Торфинн смерил его взглядом пронзительных черных глаз.

— Верю, — сказал он.

Кристалл проговорил ровным монотонным голосом, который, тем не менее, принадлежал Анне-Стине:

— «За жизнь моего брата я отдам тебе все, что ты потребуешь, Торфинн».

— Она не могла этого сказать! — крикнул Ингольв.

— Я тоже так думал, — кивнул Торфинн. — Потому и переспросил. Но она подтвердила и второй раз. — Чародей рассмеялся. — «Все»! Она готова отдать «все»! Интересно, как далеко простирается это «все» и что вы оба подразумеваете под этим словом?

Кристалл затих, и свет в его глубине померк. Некоторое время было очень тихо. Анна-Стина сидела с пылающим лицом — никогда в жизни она не испытывала такого стыда. Она боялась пошевелиться, боялась вымолвить слово.

— Вранье, — решительно сказал Ингольв и встал. — А теперь говори: как ты сделал это, колдун?

— Я просто задавал вопросы. Сядь, Ингольв Вальхейм. Я могу согнуть тебя в дугу так, что ты пожалеешь о подвалах Косматого Бьярни, где тебе, несомненно, переломали бы все кости. Сядь.

Наслаждаясь, Торфинн налил себе мозельского и отпил несколько глотков.

— Не сравнить с домашними наливками, которые готовит моя теща, — заметил он.

Близнецы молчали: брат — угрюмо, сестра — испуганно.

— Так вот, друзья мои. Я не собирался бесчестить вашу сестру, дорогой мой Вальхейм, и нечего скалить на меня зубы. Все равно не укусите. — Он усмехнулся. — Я хотел расплатиться вами за одну услугу…

— Как это «расплатиться»? — спросил Вальхейм.

— Просто. Как платят деньгами или товаром, скажем, мехом, золотым песком, слоновыми бивнями…

— Ты ничего не перепутал, волшебник? — с угрозой в голосе спросил капитан. — Моя сестра и я — мы не товар…

— Судьба близнецов в моих руках, — спокойно сказал Торфинн. — Это цена твоей жизни, Ингольв Вальхейм. Это то «все», которое нужно было мне от твоей сестры. И я его получил. Впрочем, я не собирался использовать свою власть для того, чтобы причинять вам вред. Вы мне симпатичны, друзья мои, вы мне очень симпатичны. Поэтому я и хотел всего лишь обменять вас на небольшую услугу, о которой просил небезызвестного вам Синяку. Вы были добры к этому наивному юноше, и я надеялся, что он воспользуется случаем отблагодарить вас. Однако юноша оказался не столь уж наивен. Он потребовал иной платы, а от вас отказался.

— Синяка?.. — начал Ингольв.

— Синяка — великий маг, который сам еще не знает своей силы. Высшие Силы, разумеется, позаботились о его спасении, — откликнулся Торфинн. — Хотя люди чуть было не изувечили его. Впрочем, все это в прошлом. Он очень изменился. К делу. Вы ему не нужны, ему нужен совсем другой человек. Поэтому я распоряжусь вами иначе.

Он снова глотнул мозельского и аппетитно захрустел салатом.

— Анна-Стина Вальхейм, — снова заговорил Торфинн, — ты можешь уйти из моего замка, куда тебе вздумается. На твоем месте я пошел бы на Пузанову сопку. Там по тебе кое-кто сходит с ума.

— Спасибо, — сказал Вальхейм.

Торфинн посмотрел на капитана.

— А ты остаешься у меня, — жестко произнес он.

— Как?! — вскрикнула Анна-Стина, но Торфинн резко выбросил руку в ее сторону.

— Молчать! — рявкнул он. — Хватит и того, что я отпускаю тебя! Впрочем, обещаю, что не буду слишком жесток с твоим братом.

Он внезапно помрачнел и допил остатки мозельского залпом.

Наступила тишина. Потом Вальхейм спросил:

— Кто тот человек, который потребовался Синяке? Я его знаю?

Торфинн странно посмотрел на капитана.

— Да, — ответил он.

— Кто же это?

— Косматый Бьярни.

Тролльша Имд стояла над котлом, в котором булькало мутное варево. Распущенные седые волосы чародейки взлетали под порывами сильного ветра, прилетевшего на Элизабетинские болота из далеких миров, которые она призывала сорванным от долгого пения голосом.

Из-под пестрого плаща ведьма вытащила свернутую в трубку кошму. Невзрачная, пыльная, с дыркой посередине, кошма больше напоминала старую тряпку. Имд бросила кошму на землю, и само собой взлетело над ней плененное пламя. Оно ликовало, вырвавшись на свободу из тесного узилища ниток и пыли.

Чужой ветер рвал с шеи чародейки ожерелье из когтей и перьев, пригибал к земле огонь. Казалось, пламя вот-вот сорвется и улетит прочь, но этого не происходило. Огонь словно не прикасался к ветхой тряпке.