Завоеватели

От удивления и испуга женщина разжала руки. Зад-

ние ноги поросенка очутились на свободе. Сеньор рванул

к себе добычу, сунул ее под плащ и быстро скрылся в

толпе, а женщина начала ругаться с альгвасилом.

Посреди площади, как раз там, где кончались ряды

телег и начинались ларьки с мануфактурой и галантерее-

ей, была поставлена высокая сорокаведерная бочка. На

ней стоял тощий монашек, а рядом с бочкой сидел на

стуле толстый бритый человек В белой рясе доминикан-

ского (монашеского) ордена и перебирал пачку каких-то

бумаг. Тонкий монашек пронзительным голосом возгла-

шал на всю площадь:

- Слушайте, братья и сестры! Слушайте, братья и се-

стры! Его святейшество отец наш папа ;прислал из Рима

почтенного отца Бартоломео. Отец Бартоломео привез с

собой индульгенции. А индульгенция, как вы знаете, -

7

это отпущение грехов малых и больших, грехов извини-

тельных и грехов смертных. 'Отпущения эти

его святейшеством и снабжены восоовыми печатями: Вся

кому купившему индульгенцию по кончине его святой

Петр отворит ключом своим райские двери и впустит

его в рай новообращенного. Если даже самый большой греш-

ник купит индульгенцию, ему нечего, бояться смерти: при

жизни он получит прощение, а после смерти ангелы'

оденут его душу в райские одежды и поведут на такой:

пир, какой нам и не грезился. Покупайте индульгенции,

покупайте индульгенции, покупайте индульгенции!

дукат' за штуку, один дукат за штуку, один дукат за,

штуку !

Около бочки собралась большая толпа. Люди пере-

шептывались, считали деньги и советовались: купить или

не купить.

- Больно уж они дорожатся, - говорил один. - Ду-

кат - шутка сказать! 3а один дукат наш падре 2 меня

сорок раз исповедует и причастит, и прощение мне бу-

дет такое же. Если по два раза в год. исповедоваться, и

то на двадцать лет одного дуката хватит. А я, может

быть, и всего-то пять лет проживу.

- Да ведь индульгенция-то с печатями, понимаешь

с печатями! -возражал другой. - Наш-то падре, может

быть, и наврет, скажет: «Отпускаю грехи», а на са-

мом деле не отпустит. А тут с печатями - значит, без

обмана.

Через толпу протискалась толстая купчиха в празд-

ничном шелковом платье и кружевной косынке. Подойдя

к отцу Бартоломео, она смиренно склонила голову их

спросила:

- Скажите, отец Бартоломео, индульгенция все грехи

отпускает?

- Все, дочь моя, - внушительно отвечал отец Бар-'

толомео.

- И торговые?

- И торговые.

- И родительские?

- И родительские.

- И сыновние?

- И сыновние.

1 Дукат -около 6 рублей 5о копеек.

2 Падре - священник.

8

- Так уж дайте мне одну штуку. Только вы туда все

семейство впишите: и мужа Хозе, и дочь Мерседес, и сы-

на Хуана.

- 3а все семейство одного дуката мало. Неужели ты

думаешь, дочь моя, что святой Петр за один дукат всю

эту ораву впускать будет? Что он тебе -лакей, что ли

Давай два, меньше не возьму.

Купчиха подумала и протянула два дуката. Но мо-

нах медлил. Он долго рассматривал ее с ног до головы и

что-то соображая, и наконец, отодвинув деньги, реши-

тельно сказал:

- Нет, не могу. С тебя три дуката взять - и то мало.

- Что же, я человека убила? Или дьяволу душу про-

дала? - обиженно залепетала купчиха.

- Чревоугодие у тебя великое, вот что, внушитель--

но объяснил монах. - Уж очень ты много ешь, а с каж-

дым куском в тебя по дьяволу лезет. Ты подумай, сколь-

ко их в тебя налезло за сорок-то лет! А перед райскими

дверями ангелы должны их всех из тебя выгнать. Не-

ужели ты думаешь, что за два дуката ангелы станут с

ними возиться?

- А в тебя сколько дьяволов налезло, отец Барто-

ломео? Ты тоже не худенький, наверное не меньше меня:

потянешь, - возмутилась купчиха.

- Я вкушаю во славу божию, а ты во славу брюха,-

отрезал отец Бартоломео. - Ну, за три дуката согласна,

что ли?

- Разорил, ' совсем разорил! - причитала купчиха,_

протягивая три дуката.

Отец Бартоломео начал было вписывать в индульген-

цию имена, но потом остановился и спросил:

- А тебе что отпустить - только грехи прошлые или

также и будущие?

- И будущие, обязательно и будущие, - заторопи-

лась купчиха. - А то что же, три дуката заплатила, а

потом всю жизнь и оглядывайся, как бы не нагрешить?-

Впрочем, отец Бартоломео, будущие грехи отпустите

только мне и мужу. А детям не надо, а то, пожалуй,

чего доброго, ограбят или убьют. Времена-то; сами знаете;

какие!

- 3а будущие грехи еще один дукат, - сказал отец

Бартоломео.

- Пропала я, совсем пропала! -взвизгнула купчи-

ха. -Ну, уж бери, отнимай последнее!

Отец Бартоломео взял четвертый дукат и уже протя-

нул было индульгенцию, как вдруг что-то вспомнил и

отдернул руку.

- Тебе с какой печатью - большой или малой? -

спросил он строго.

Купчиха смотрела на него, ничего не понимая.

- С малой печатью пускают только за райскую огра-

ду, а с большой - в райский сад. 3а большую печать

еще три реала, - объяснил отец Бартоломео.

Купчиха уже не могла больше ничего говорить, а,

только обливалась потом и тяжко вздыхала. Наконец,

подумав с минуту, вынула из кармана три реала и пода-

ла монаху. Отец Бартоломео прицепил к индульгенции

большую восковую печать и отдал грамоту заказчице.

Положив индульгенцию за пазуху, купчиха отступила

на два шага и закричала на весь базар: