Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю

Албукерк должен был ждать Коутиньо, но его людей подстегивала жажда богатой добычи, и остановить их было невозможно. Дисциплина нарушилась. Боясь беспорядков, Албукерк приказал дуть в трубы и с военным кличем «Сантьягу!» повел своих людей в атаку. Найяры с оглушительными криками кинулись навстречу португальцам. Началась яростная схватка. Открыли стрельбу из пушек, находившихся на удобном возвышении. Загрохотали выстрелы, однако неопытные артиллеристы метили слишком высоко. Между тем португальцы продолжали яростное наступление. Со своими копьями они кинулись штурмовать баррикады и убили многих противников. Остальные отступили и снова скрылись между домами. В это время люди с топорами снимали с петель те самые знаменитые двери. Их отнесли на берег и погрузили на корабль. Чтобы солдаты не ринулись в город, прежде чем к атаке присоединится маршал, и для того, чтобы предотвратить внезапные контратаки, Албукерк приказал выставить дозорных на подступах к домам, между которыми разместились защитники Каликута.

Маршал медленно продвигался вперед по берегу. До него долетали крики и грохот пушечных выстрелов, он видел пламя горящих домов. К тому времени как Коутиньо добрался до павильона, двери уже были сняты. Коутиньо был вне себя от ярости. Он решил, что Албукерк хочет лишить его триумфа и трофея, который по праву должен принадлежать маршалу, и присвоить всю славу себе. Разгневанный Коутиньо тут же высказал Албукерку свои претензии. Албукерк попытался его успокоить, пустив в ход лесть и рассуждения о великой чести и славе: «Вы первый капитан, который высадился на этот берег и привел своих людей к Каликуту… вы получили то, что желали, — двери от керама на борту нашего корабля». Однако эти слова не оказали на Коутиньо желаемого воздействия — наоборот, он рассвирепел еще больше. «О чем вы говорите, Афонсу ди Албукерк? — закричал он в ответ. — Ваши слова лишь пустое сотрясание воздуха…» «Эта ваша честь… мне не нужна. Для меня позор сражаться с ничтожными дикарями, разбегающимися, точно стадо коз». В порыве гнева маршал приказал выбросить знаменитые двери в море, сорвал с головы шлем и передал пажу вместе с щитом и копьем. Затем потребовал, чтобы ему принесли красный головной убор и жезл. Позвав переводчика Гаспара ди Алмейду, маршал приказал отвести его к дворцу здешнего правителя. Там он собирался добыть другие двери, причем теперь это должно быть настоящее героическое свершение — в отличие от того, что произошло на берегу. Коутиньо считал, что у него украли двери павильона. Пусть «мой повелитель король знает, что с жезлом в руке и в алом берете я отправился ко дворцу правителя… в этом знаменитом Каликуте, где нет ничего, кроме черных людишек».

Хроникер Гаспар Корреа изображает Албукерка, опирающегося на копье и пытающегося разубедить маршала. Щит его лежит у ног. Вокруг между тем сражаются португальские солдаты. Теперь Албукерк встревожен не на шутку. Войска устали, а разъяренный Коутиньо сам не представляет, что предлагает.

«Да поможет Вам Господь. Должен предупредить, что, если вы пойдете этим путем, черные людишки, как вы их назвали, вовсе не будут разбегаться в разные стороны, будто стадо коз… Это богатый и хорошо защищенный торговый город, жители которого не отдадут свое добро без боя. Умоляю, не идите туда… отсюда до дворца правителя долгий путь, дороги плохи, люди смогут идти только друг за другом… добраться дотуда нелегко… вы прибудете утомленным и у цели обнаружите множество хорошо вооруженных местных солдат, готовых к сражению. Я говорю правду. От всего сердца умоляю, не ходите туда».

«Однако я пойду, — лишь усмехнулся в ответ маршал. — Возвращайтесь к своим кораблям. Можете подниматься на борт и радоваться своему великому свершению».

Коутиньо приготовился наступать. Впереди шел рыцарь с флагом, а переводчик Гаспар ди Алмейда показывал дорогу. С собой португальцы взяли малую пушку берко, а также порох и снаряды. «И люди, предвкушая разграбление дворца правителя, последовали за маршалом». Албукерк со своими людьми вернулся на берег и сказал: «Мы должны быть готовы. Сегодня мы узнаем, какова Божья воля. Многие из тех, кто ушел, не вернутся». Он распорядился, чтобы на лодках дежурили дозорные, которые должны были доставлять на борт кораблей раненых. Многие ушли за маршалом, однако Албукерк собрал оставшихся людей. Они принялись сжигать каликутские доу и легкие рыбачьи лодки. Албукерк готовился к худшему.