Завороженная

Руки его были привязаны к телу той же веревкой, что он был привязан к стулу. И узлы были сделаны мастерски – морские узлы. Ноги его тоже были связаны в лодыжках, но шевелить ими он мог, Александр раскачался и, поддев ногами столешницу, ударил по ней снизу вверх. Хотя ножки стола и были крепко привинчены к полу, столешница была прибита кое-как и закачалась, а вместе с ней и лампа. Он снова ударил по столешнице снизу вверх. Он не хотел, чтобы лампа покатилась по столу. Огонь мог перекинуться на трутницу, жестяную коробку с трутом, кремнем и огнивом. И тогда неминуемо вспыхнет пожар.

Пытаясь придерживаться золотой середины между желанием поднять как можно больше шума, чтобы его услышали наверху, и стремлением не опрокинуть лампу, Александр стал выстукивать ритм, который Татаринов не мог не узнать.

Ливия стояла на пристани, держась в тени и наблюдая за группой на палубе «Каспера». Татаринов разговаривал с двумя мужчинами. Живописное получилось трио. Матросы, если это были матросы, оказались мужчинами на редкость крепкими, с широкими плечами и грудью колесом. Сам же Татаринов сейчас еще больше напоминал ей быка.

Они не обращали на нее никакого внимания, и она, воспользовавшись этим, подошла поближе, едва не прижимаясь к борту яла, так что слышался плеск воды внизу. Между бортом яла и пирсом был довольно широкий промежуток, и она старалась не смотреть вниз, где зловеще чернела вода, когда всем корпусом подалась вперед, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь иллюминатор, тускло желтевший в темноте. При этом она напрягала слух, чтобы расслышать то, о чем говорили на палубе. Сейчас по крайней мере разговор шел на английском.

– Мы отправляемся с утренним отливом, – сказал один из матросов Татаринову. – Будем в Кале завтра к закату.

– Можете взять пассажира? Я хорошо заплачу. – Татаринов порылся в кармане и подбросил в руке пригоршню серебра.

– Да? Но у нас уже есть пассажиры. Не знаю, будет ли место для еще одного, – сказал второй моряк.

– Я хорошо заплачу, – повторил Татаринов.

– Места хватит еще для одного, – сказал первый. – Каюта занята, а палуба ваша. Может, там и не слишком тепло, но мы можем дать вам одеяло. – Плыть-то всего день.

– Одну минуту, – сказал второй и наклонил голову, прислушиваясь к звуку, доносившемуся снизу. Он ткнул пальцем в палубу: – Надо выяснить, в чем там дело.

– Да, – сказал второй, подтянув штаны на веревке. – Мы через минуту вернемся, сэр.

Татаринов кивнул с таким видом, словно их разговор нисколько его не заинтересовал, но Ливия заметила выражение его лица, когда он отвернулся после их ухода и, сунув руки в карманы, в мрачной задумчивости уставился на пирс.

Она наклонилась еще ниже, едва не уткнувшись носом в иллюминатор, и потерла его рукавом. Ее охватило странное возбуждение. Она плюнула на тусклое стекло и снова потерла его, пытаясь отмыть от грязи хотя бы крохотный кружок.

Ей это удалось, и теперь она видела тускло освещенную каюту. Разглядеть что-либо достаточно отчетливо не представлялось возможным, лишь темные очертания и яркое пятно фонаря. Но она слышала что-то: глухие ритмичные удары. Где-то она уже слышала этот ритм.

И снова это странное чувство. На этот раз оно было даже сильнее. Она снова плюнула на стекло и отчаянно стала растирать слюну, расширяя пространство обзора. Теперь она смогла разглядеть кое-что еще.

Она увидела связанного человека на стуле рядом со столом. Он поднимал обе ноги под прямым углом и колотил ими по столешнице с обратной стороны. Ливия вспомнила, что Татаринов выстукивал тот же ритм, когда вызывал своих товарищей. Там был Алекс.

Она подняла было руку, чтобы постучать по стеклу, но отпрянула, едва не потеряв равновесие на скользкой пристани. В каюту вошли двое. Она слышала удары их кулаков, но не отважилась даже взглянуть на то, что они делали. Стук привлек внимание не одного лишь Татаринова. Однако Алекс мог предвидеть последствия своих действий. Он был готов к тому, что они делали с ним.

Ливия отошла от борта ялика, не зная, как ей быть, и поискала глазами Татаринова. Тут она увидела, как он вновь повернулся лицом к люку на палубе. Те двое уже возвращались, один из них потирал костяшки пальцев. Татаринов посмотрел в ее сторону, увидел, что Ливия приближается, и едва заметным взмахом руки дал ей знак уходить.

Ливия растворилась в темноте и стала ждать.

Глава 24

Стараясь держаться в тени, отбрасываемой стеной лодочного сарая, Ливия прислушивалась к шагам где-то позади себя. Стук кованых сапог сливался со звуками голосов. Кажется, мужчины были навеселе и говорили на языке, который она могла распознать как русский. Тайная полиция. Те, что похитили ее мужа. Татаринову и троим его товарищам предстоит выдержать бой с двумя аракчеевцами и двумя матросами. Четверо против четверых. Неплохие шансы, особенно если она сможет помочь своим.