Завсегдатай

В поселке из глины и соломы показали строителям деревянные домики барачного типа, где жила команда Вали-бабы. Возле этих домиков все выглядело так, словно хозяева вышли на минуту, — стояли табуретки и столы, на которых было рассыпано домино, разложена посуда с чаем и коробки с табаком.

Строители подождали, покурили брошенный табак, прошел час, второй, и время приблизилось к полудню.

На всякий случай еще раз постучали, хотя понимали, что это бесполезно — двери в бараках не были заперты, а в некоторых — и окна не закрыты в спешке. Никто в селе не знал, куда делась команда Вали-бабы, никто даже не удивился их исчезновению, решили — раз ушли десять мужчин, значит, так надо.

Вспомнили только, что ночью сильно лаяли где-то чужие собаки, но строители решили, что это к делу не относится. Озадаченные, вернулись они к бригадиру на доклад.

Тот приказал хорошенько осмотреть лодки пропавших, думая, не случилось ли несчастье.

Лодки оказались целыми, без пробоин и даже без царапин — аккуратно смазанные и вымытые изнутри, и бригадир еще раз отметил про себя, сколь дисциплинированны были гузарцы.

Весь день, до сумерек, водолазы ныряли в реку, а вниз по течению был послан катер. Но ни живых, ни мертвых гузарцев не обнаружили — исчезли, испарились!

Утром следующего дня бригадир связался по радио с милицией, но дал им очень скудные и противоречивые сведения, ибо сам толком не успел ничего узнать о пропавших…

4

А те, кого разыскивали сейчас в Гузаре, были уже километрах в двадцати от него и приближались к первому колодцу.

Шли они по следам людей и собак, пробежавших с криками и лаем, шли, держа охотничьи ружья и готовые в любую минуту дать залп.

Больше у гузарцев ничего не было: ни рюкзаков, ни котелков с пресной водой, ни еды, а ведь там, куда они держали путь, простирались на сотни километров одни пески.

Но это, кажется, меньше всего их беспокоило. Увлеченные погоней, они не думали, что может стать им дурно от солнечного удара или жажды.

Так шли они, осматривая каждую яму и каждый бархан и почти не останавливаясь, ибо здесь, до самого колодца, все было уже проверено идущими впереди.

Возле колодца стояла глиняная кибитка, где обычно летом дежурит кто-нибудь из пастухов.

На всякий случай, из предосторожности, Вали-баба приказал шестерым залечь на бархане, направив ружья в сторону кибитки, а сам с тремя гузарцами стал подкрадываться к колодцу. Впрочем, хитрость эта была излишней — ведь люди с собаками задолго до их прихода уже обшарили все темные углы кибитки и все вокруг нее на расстоянии версты и даже опустили одного из своих в колодец.

Но кто знает, сколь добросовестны эти люди? Ведь не зря же беспокоился Вали-баба о том, надежна ли будет новая охрана колонии, не зря думал и переживал. И вот результат — прозевали трех уголовников, прошляпили, а те, сделав подкоп в тюремной стене, бежали в полночь на волю.

Нет, не было и не будет уже после команды Вали-бабы более надежных караульных в колонии — в этом гузарцы убеждены. А с ними вот обошлись не совсем благородно, оставили в Гузаре мешки таскать и водолазов обслуживать.

Но что бы там ни было, бывшие караульные готовы сейчас выполнить свой долг до конца, схватить беглецов и доставить их обратно в колонию.

В пустой кибитке все было разбросано, перевернуто — обыск провели на совесть. Но куда же исчез пастух?

«Может, он сговорился с беглецами?» — первое, что пришло на ум Вали-бабе.

— Нет смысла нам дальше идти по следам караульных, — сказал он, позвав товарищей на совет. — Будем искать самостоятельно.

— Верно, — обрадовались товарищи, — сами, нашей старой командой.

— Тогда давайте думать, какой верный маршрут нам выбрать.

Конечно, было бы более разумным догнать караульных с собаками, думал Вали-баба. Можно узнать у них точные приметы беглецов. Но так они могут забрести за ними бог знает куда, и еще неизвестно, как встретят их штатные караульные.

Лучше самим вести поиски. Ведь сумели же они, изучая следы, расспрашивая встречных людей, точно определить количество беглецов.

И есть еще у них в руках, правда, пока разрозненные, противоречивые сведения о том, какого роста беглецы и во что обуты. Надо собрать еще кое-какие данные, сесть, обдумать, отбросить ложное, всякие слухи и видения, — и тогда можно вполне отчетливо составить зримые портреты преследуемых… Но это по ходу дела.

— Все идет правильно, — сказал Вали-баба.

Действительно, ведь еще вчера они бежали почти вслепую, словно гнались за призраками.

А все началось с дикого лая овчарок.

Почти до полуночи, как обычно, играли гузарцы в домино и уже собрались было расходиться по домам, как вдруг застыли, услышав за дорогой лай овчарок.

— Слышите, это наши овчарки? — узнали голоса тюремных собак, заволновались — так было все неожиданно, и так они соскучились по этим голосам….

Закричали:

— Погоня!

И не сговариваясь, будто давно ждали этой минуты, бросились гузарцы за ружьями.