Завтра будет буря

Даже эскалаторы и те теперь стояли мертвые, разрушаемые бездействием и отсутствием должного ухода. Оба выхода, чтобы не подвергать станцию опасности, были замурованы бетоном по всей высоте диагонального тоннеля. Для того, что бы выбраться наружу, сталкерам приходилось идти через Водный стадион к Войковской и уже там выбираться наверх.

Одной из самых нужных вещей под землей, такой же необходимой как вода и воздух, был свет. Освещение на станции подавалось при помощи люминесцентных ламп. Хотя восемь из десяти патронов для ламп пустовали, количество света увеличивалось при помощи хитрой конструкции зеркал, подвешенных под потолок.

За валюту в этом импровизированном городе использовались монеты. Раньше, когда люди поняли, что жизнь, как не крути, не кончена и нужно как-то продолжать жить, когда подземный образ жизни только зарождался, первые торговцы использовали все деньги, что завалялись в карманах у выживших, но бумажные деньги быстро превратилась в труху и стали непригодны для использования. Поэтому пришлось урегулировать цены и перейти на металлические монеты. Пусть обшарканные, старые, стертые, но они хорошо выполняли свою функцию в новых "рыночных" условиях.

Станционные часы показывали без пяти шесть утра и лампы еще не перешли на режим дневного освещения, когда две фигуры вышли из левого тоннеля, идущего по направлению к Водному стадиону, поздоровались с сонными постовыми на приграничном рубеже, и только оказавшись на платформе, заговорили друг с другом.

-Так, ты давай домой иди, я специи пойду отдам и начальству доложусь. Рюкзак мой возьми, поставишь там у двери- рассеяно сказал Костя. Он говорил медленно, пытаясь подбирать слова. Закончив, он вытащил из бокового кармана отданного напарнику рюкзака заранее приготовленные специи. По выражению лица Никиты было понятно, что картина человеческих силуэтов в белесом тумане до сих пор стоят у него перед глазами. Проговорив сбивчивое «угу», он поковылял к жилому блоку номер 1.

Костя остался на платформе. Он еще долго смотрел вслед уходящему напарнику, и лишь убедившись, что тот скрылся во мраке коридора жилого блока, отвел взгляд. Никиту нужно было отпустить домой, к семье. Конечно же Костя не собирался в шесть утра будить несчастного Звягинцева ради пары пачек специй, да и тормошить начальство в столь ранний час, хоть и по такому поводу, он тоже не намеревался. Так он простоял некоторое время и двинулся к своей комнате. В темном коридоре никого не было. Ночной сталкер вставил ключ в замок, провернул скрипящий механизм и, легко толкнув дверь, вошел в свое жилище. Здесь было тихо и уютно, как и всегда. Сняв с себя экипировку, он улегся на кровать, и, расслабившись, начал рассматривать потолок. То, что он видел над кроватью, всегда успокаивало его, умиротворяло. Однажды вернувшись с вылазки на поверхность, Костя принес с собой чудом уцелевшую банку краски и, не найдя ей лучшего применения, нарисовал на потолке, прямо над кроватью, небо. Это было ночное небо с огромным количеством белых точек, рассыпанных по всей плоскости нарисованного небесного купола. Это небо было как привет из далекого детства, из которого, он правда не помнил ни свою родню, ни свою улицу и дом.

В прошлом в один день с ним случилось столько вещей, что старые воспоминания оказались вытеснены с той площади, с которой мы осознано можем вспоминать события прошлых лет. Костя знал, что он родился там, на поверхности, но всю сознательную и даже часть несознательной жизни ему пришлось провести здесь, на этой станции. А смотря на "небо", он думал о том, чего раньше не замечал, о том, для чего не хватало времени в суматохе жизни. Вообще ему были свойственны маленькие странности: при своей тяге к оружию, а этих взрослых игрушек он имел целую коллекцию, он любил читать и тянулся к живописи. Из своего детства Костя помнил, что он очень любит грозу и влажную свежесть воздуха после дождя. Правда еще разок постоять под холодным ливнем ему уже никогда не удастся. Костя был обычным человеком, со своими тараканами в голове, хотя порой ему казалось, что количество этих самых тараканов в нем больше, чем у любого в окружающем его обществе. Он был среднего роста и телосложения, его карие глаза частенько горели хитрым, лукавым огоньком, постоянно неухоженный, с щетиной, он казался себе много мужественней, чем без этой атрибутики творческой личности. У Кости не было не семьи ни даже подруги, и порой ему не доставало банального уюта домашнего очага. По меркам нового общества он многого добился: он жил в отдельной квартире, был лично знаком с главой станции и главнокомандующим гарнизоном и имел немало полезных знакомств по всей станции.