Завтра будет буря

     За эту неделю Костя виделся с Соней всего несколько раз, ведь она дни напролет находилась в тоннеле, и занималась наладкой связи. Но и эти несколько раз сильно сблизили их. Обычно, в очередной раз занося ей еду, Костя на некоторое время оставался у тупика «красного» тоннеля, где они могли подолгу разговаривать. Соня оказалось не такой, какой казалась на первый взгляд. Оказалось, что в метро Соня спустилась в детстве вместе с родителями. Они некоторое время жили на Полежаевской, но затем что-то произошло, и на станции больше нельзя было находиться. Сонина семья попала в число тех несчастливцев, ставших изгоями без станции. Они долгое время скитались по разным уголкам метро. И в один из переходов ее отца убили какие-то разбойники с периферийной станции. Убили в тоннеле, прямо на глазах у дочери и жены. Немного позже мать Сони не выдержала и умерла от неизвестной болезни. Единственное что она оставила своей дочери – это чудом уцелевший кулон из какого то зеленого камня. Теперь Соня носила его на себе не снимая как единственный осколок памяти о родителях. Поневоле Костя даже начал благодарить судьбу за столь милостивое избавление от мучительных воспоминаний о родных. Как бы кощунственно это не звучало. Сталкер удивлялся, как Соня вообще после всего пережитого сохранила в себе теплый огонек человечности. Он даже проникся к ней уважением. Дальше, по словам Сони, она скиталась по метро одна, в итоге осев на Белорусской в качестве инженера – механика, правда чего ей стоило гражданство Ганзы и эта должность, так и осталось загадкой. Пусть так и останется.      

    Кстати в мастерской (не после прихода Сони ли?) наконец довели до ума двигатель, да так, что старенький брюзга стал переваривать даже полуразложившееся топливо. Все гениальное оказалось просто, хотя Ромка, оказавшийся бесполезным на «тоннельных» работах и вернувшийся в цех, отнекивался, храня молчание, когда речь заходила о том, как до него дошла эта мысль.

     В целом станция жила обычной, размеренной жизнью, если не брать в расчет недавнюю потерю почти всей военной силы станции. Оказалось, что Коршев назначил Никиту новым командиром сталкеров станции и присвоил ему звание лейтенанта, даже пагоны выдал.  И первое что тот сделал – это с позором выгнал из отряда Ваську, и только после этого объявил набор новобранцев.  

     Иногда Костя ходил в медицинский блок навещать спасенного во время возвращения на Речной, странноватого мужчину, но тот за всю неделю так ни разу и не очнулся. Да и выглядел он в целом плохо, к тому же прогнозы врачей были неутешительными, поэтому Костя уже потерял надежу когда-нибудь с ним поговорить.

    Среди обыденных и рутинных недельных дел выделялось одно: на «Водном стадионе» подстрелили в одиночку забредшего так далеко, мутанта. «Им на поверхности уже места всем не хватает» сказал на это один из Костиных сослуживцев их цеха, когда они на следующий день обсуждали этот инцидент. К счастью для жителей он был один, но, не смотря на это, по станции поползли недобрые слухи о том, что пришельцы других станций имеют к этому какое то отношение. Власти, конечно же, пытались пресечь эти слухи, но народная молва, зародившаяся  в пытливых умах и еще более злых языках, как кровь струится по венам, шла из уст в уста, из дома в дом, от жителя к жителю. К счастью для «пришельцев», далеко не каждый верил слухам – все таки «Речной вокзал» стал станцией атеистов и скептиков.

     Итак, суббота, станционные часы отсчитали без десяти восемь вечера. Костя только что вернулся из цеха, и сейчас беззаботно сидел покачиваясь, и задрав ноги на стол. Атмосферу разрушил стук в дверь.

-Заходите- сцепив пальцы на затылке, сказал Костя.

Дверь открылась и в комнату нырнул Петька, который теперь, кстати, значился вторым лицом после Никиты среди сталкеров. Формально, конечно же.

-Связь наладили- казалось Петька вот-вот отдаст ему честь. Не привык еще к своему новому положению.

-Хорошо, я сейчас- ответил Костя, при этом даже не подумав как то сменить позу.

Дверь за ушедшим Петькой ударилась о деревянные створки. Немного потянув сладкие минуты отдыха, Костя снял ноги со стола, и, встав со стула, направился к выходу.

     В тупике «красного» тоннеля собралась целая, для таких мест, толпа: помимо всей ганзейской группы, здесь находились и Печоркин, и даже Коршев. Простых обывателей, разумеется, сюда не пускали. В качестве перегородки тут стояли трое бравых богатырей с автоматами, находящихся чуть поодаль.

«Я похоже последний пришел, ждут все уже» с малой долей ехидства подумал Костя.        

-Наконец-то- с негодованием сказал Коршев –Наряд бы тебе, Прохоров, за это влепить-

-Не в вашей юрисдикции- буркнул Костя

-Ну вот все, кто нужен и в сборе- объявил Печоркин, пресекая зарождающуюся дискуссию о разделении властей на станции -начинайте-