Завтра будет лучше

Еще несколько секунд она стояла и ждала. Он тоже ждал. Она подумала: «Есть столько всего, о чем бы я с ним поговорила, если бы мы были одного класса». Он подумал: «Хорошо бы все о ней разузнать: где живет, кто родители, какие у нее надежды на будущее, какие мысли. Тогда мне было бы проще найти с ней общий язык, если как-нибудь вечером мы выйдем вместе из конторы… Хотя нет, она может неправильно понять. Пойдут разговоры. Начальству это не понравится. „Дружба с младшими сотрудницами до добра не доведет“, – так сказал мистер Томсон, когда заметил, что мне слегка нравится рыженькая Мэри. А мать!» Мысль об «измене» матери (это было ее собственное определение) придала маленькому эпизоду с Марджи неприятное послевкусие.

– Ступайте, – сказал мистер Прентисс отрывисто и проводил девушку взглядом.

Прошло довольно много времени, прежде чем он надел очки и сумел сосредоточиться на письмах с ярлычком «Угроза», скопившихся у него на столе.

Весь оставшийся день Марджи только и думала, что о своем начальнике. От этих мыслей ей стало очень грустно, и вспомнились строчки из стихотворения, которое она заучила в школе:

Нет ни для уст, ни для пера
Печальней слов, чем «я б могла».

Марджи почувствовала себя совсем как Мод Мюллер[8], которая летним днем, сгребая в поле сено, встретила судью. «Мистер Прентисс и я – два корабля в ночном море, – подумала она. – Вот если бы я окончила колледж, как он, или занимала бы здесь хорошую должность, тогда бы он, может, и обратил на меня внимание. Правда, он староват. Но это ничего; это даже лучше, когда муж старше жены».

Позволив себе немного помечтать в медлительные послеобеденные часы, Марджи все-таки пришла к выводу, что мечты ее несбыточны. Выйти замуж за своего босса – это романтично, но неправдоподобно. Конечно, она прочла множество историй о том, как начальники женились на секретаршах, однако секретарша всегда оказывалась девушкой из высшего общества, которая работала под вымышленным именем в отцовской фирме, желая доказать родителям, что способна самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Жених, в свою очередь, оказывался молодым управляющим, подающим большие надежды: отец невесты доволен его работой, против свадьбы не возражает и даже делает зятя вице-президентом. А иногда бывало по-другому: в фирме инкогнито работал сын босса. Молодой человек влюблялся в секретаршу, не подозревающую о том, кто он. В таких случаях девушке полагалось обладать сногсшибательной красотой и веселым бойким нравом.

Со вздохом сожаления Марджи отогнала от себя мысли о союзе с начальником. К концу рабочего дня путем рациональных умозаключений ей также удалось совладать со стыдом, вызванным получением письма и внушением от мистера Прентисса.

– В конце концов, – объяснила она Рини, когда они вместе выходили из конторы, – я не виновата. Я же не просила фермера писать мне.

– Через пятьдесят лет ты об этом даже не вспомнишь, – сказала подруга утешительно, – а если и вспомнишь, то разве только для того, чтобы похвастаться другим старушкам в богадельне: парень, дескать, сделал мне предложение, а я отказалась.

– На самом-то деле я даже не…

– Предложение есть предложение, – твердо заявила Рини, – каким бы образом его из мужика ни вытянули. А на твоем счету первый отказ.

– Думаешь, меня когда-нибудь позовут замуж по-настоящему?

– А как же! Только ты сразу не соглашайся. Нужно раза три сказать «нет», прежде чем скажешь «да».

– Ты так сделаешь?

– Всегда делаю.

– То есть как? – Марджи испытала легкий шок, поняв, что Рини имеет в виду. – Раз ты не замужем, значит, ты не могла говорить «да»…

– А я не о замужестве, я о том, чтобы немножко поломаться, прежде чем уступить.

– Рини!

Рини вдруг рассмеялась.

– Как не стыдно плохо думать про подругу!

Марджи облегченно вздохнула.

– Так ты пошутила… – Она нежно пихнула Рини локтем. – Вечно ты шутишь!

– Да, я такая. Меня хлебом не корми, дай посмеяться. А тебя мне жалко.

– Почему?

– Потому что в следующую субботу на исповеди тебе придется сказать священнику, что ты дурно подумала о подруге.

– Да не было у меня никаких дурных мыслей!

– А еще придется сказать, что ты солгала.

– Это когда же?

– А сейчас, когда сказала, что у тебя не было дурных мыслей.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – произнесла Марджи.

Рини заглянула в помрачневшее лицо подруги и, приобняв ее, сказала:

– Ох, Марджи! Нельзя все воспринимать так серьезно. Учись шутить и понимать шутки, а то жизнь будет для тебя ужасно унылой.

Примерно через неделю, выходя из конторы, Марджи, Рини и Рути увидели маленькую бойкую старую леди, кокетливо беседующую с частным детективом, который стоял в дверях и следил, чтобы девушки не уносили с собой товаров. Весь ее наряд был серый: серое платье, серая шляпка без полей с букетиком искусственных фиалок, туфли-«лодочки», перчатки и сумочка из серой замши, чулки из полупрозрачного серого шелка. Пахло от дамы резкими пряными гвоздичными духами.