Завтра будет поздно

Выздоравливающие солдаты, чтобы хоть чем-нибудь помочь восставшим, открывали в палатах окна и впускали к себе пробиравшихся с Невы матросов. Балтийцы по переходам проникали в бывшую царскую половину дворца и там поднимали стрельбу.

В дежурке сидел рослый пожарник в сверкающей медной каске. Рыкунов предложил ему поменяться куртками, но пожарник заартачился:

— Не имею права… При исполнении службы обязан быть в полной форме.

— Чего его спрашивать, — сказал один из раненых. — Раз подобру не дает — пускай по приказу революции… А ну, скидывай амуницию! — прикрикнул он на пожарника.

Тот неохотно отдал каску и снял брезентовую куртку.

Переодевшись в форму пожарника, Рыкунов спросил у Кокорева:

— Ну как?

— Прямо брандмайор! Пропустят куда хочешь.

— Схожу на разведку в царскую половину, — сказал Дементий. — А ты, Вася, проберись к нашим. Скажи, что через госпиталь можно окружить. Я тут погляжу, по каким коридорам легче пройти.

— Только не очень зарывайся, — предупредил Кокорев. — Оружие на виду не носи.

— Не бойся, на виду у меня только пожарницкий топорик будет, — пообещал Дементий.

Кокорев вылез в окно и по водосточной трубе спустился на панель. Стараясь прижиматься к стене, он перебежал к дворцовому саду.

С Невы светили прожекторы кораблей, по голым верхушкам деревьев струился то голубой, то фиолетовый свет.

Кокорев перелез через высокую железную ограду и, отыскав у Салтыковского проезда второй отряд путиловских дружинников, стал звать их к лазарету.

— Поздно, — сказал командир отряда. — Есть приказ прекратить стрельбу и ждать сигнала к штурму. Пристраивайся к нам.

Всюду штурмующие примолкли, лишь над площадью свистел ветер да колыхались лучи прожекторов.

В тишине из-под арки вдруг раздался выстрел, а затем крик:

— Вперед!

Его подхватили на Миллионной улице, у Александровского сада и Салтыковского проезда.

Одновременно с трех сторон с протяжным «ур-р-ра-а!» лавиной ринулись на дворец рабочие, матросы и солдаты. Они ворвались на баррикады, на мраморные лестницы и, отбрасывая юнкеров, рассыпались по многочисленным залам и комнатам…

В ожидании донесений Владимир Ильич занялся проверкой обороны дальних подступов к столице. Очень хорошо, что кронштадтцы поставили в Морском канале линкор «Заря свободы». Его двенадцатидюймовые пушки пригодятся против войск Керенского.

Поручив нескольким членам Военно-революционного комитета проверить, окружены ли красногвардейцами казармы юнкеров и казаков, верных Временному правительству, Владимир Ильич перешел в соседнюю комнату, чтобы еще раз взглянуть на большую карту, разостланную на столе.

Он только на минуту присел и, подперев рукой щеку, закрыл глаза… И сразу почувствовал, что проваливается во тьму и никак не может подняться… Тело словно потеряло вес…

Сказались волнения и усталость двухсуточного бодрствования.

Сквозь это неожиданное забытье Владимир Ильич вдруг услышал приближающийся рокот, похожий на шум морского прибоя. «Что же это такое?» — не понимал он. «Гонец с доброй вестью», — словно подсказал кто-то. Но Ильич никак не мог прервать оцепенение, очнуться. И только когда из соседней комнаты послышался громкий голос: «Из Зимнего… от главнокомандующего Подвойского! Донесение. Требуется Ленин», — он наконец стряхнул с себя забытье и поднялся.

В комнату пропустили забрызганного грязью самокатчика.

— Что скажете, товарищ? — спросил Владимир Ильич.

— Вы… вы и есть Ленин? — не мог сперва поверить самокатчик, но, видя, что все в ожидании умолкли, отбросил сомнения, решительно отстегнул клапан сумки, достал сложенный листок и, протянув его, коротко отрапортовал:

— Донесение!

— Благодарю, товарищ…

И Владимир Ильич протянул ему руку. Самокатчик смутился: никогда после вручения донесений начальники не приветствовали его. А тут вдруг благодарит Ленин! Солдат двумя руками схватил небольшую руку Ильича, сжал ее и радостно встряхнул.

Владимир Ильич взглянул на строчки донесения, выпрямился и торжественным голосом стал читать вслух:

— «Зимний дворец взят. Временное правительство арестовано, отведено в Петропавловку. Керенский бежал!»

Сразу же раздалось «ура», его подхватили в соседней комнате… И «ура» покатилось по Смольному.

Владимир Ильич вышел из комнаты и направился по широкому, переполненному красногвардейцами коридору в зал на митинг. Радостные бойцы, приветствуя его, расступались.

Бонч-Бруевич, шагавший позади, заметил, что Ильич не снял парика, он догнал его и предложил:

— Давайте парик, я его спрячу… может, еще понадобится.

— Ну, положим! — хитро подмигнув ему, возразил Ленин. — Мы берем власть всерьез и надолго.

МИР ВСЕМ НАРОДАМ

Повесив винтовку на плечо, Василий Кокорев проходил по ярко освещенным и богато убранным царским покоям, в которых толпились солдаты, блуждал по коридорам, по переходам и наконец понял, что во дворце, где более тысячи комнат и зал, не скоро найдешь Дементия.

Вспомнив о Кате, Кокорев пробился к главному выходу. На широкой лестнице из белого мрамора он увидел, как матросы сквозь толпу цепочкой выводили под конвоем арестованных министров.