Завтра были письма

Периодически между строк всплывали вдруг жена и дочка, и внук, но о них Павел писал как-то безлично, как о погоде или об общем фоне для своей персоны. То есть эти близкие люди лишь оттеняли его, никак не больше того.

От мыслей отвлек телефонный звонок:

– Слава, детка, как ты?

– Мам, все хорошо, прилетаю послезавтра.

– Я помню. Просто ты нам вчера не позвонила, вот, решили сами позвонить, услышать твой голос.

Слава поняла, что лучше уж дать послушать свой голос. Хотя это скорее означало, что именно она сейчас должна выслушать их.

– Мамочка, как вы? Как себя чувствуешь?

– Спасибо, дочь, все в порядке. Папа каждое утро бегает. Маршрут тот же, до киоска и обратно, потом читает мне вслух всякие сплетни. Слава, что случилось с журналистами?

– Мам, может, что-то со страной случилось?

– Страна, дочь, это люди, а они у нас были и есть хорошие!

Слава вздохнула. Какое странное поколение. Через что только они не прошли? И при этом остались верны коммунистическим идеалам.

– А у нас в гостях тетя Галя!

– Да вы что? Она меня дождется?

– Куда там, естественно, прискакала на два дня. Фигаро тут, Фигаро там.

Фоном раздавался заливистый, до боли родной смех с детства любимого Славой человека.

Понятно, то есть звонок дочери в Германию это еще и маленькая демонстрация перед родственницей из Минска. Это раньше родители и их друзья ездили друг к другу часто, сегодня их разделяет граница. Вот тебе и страна, которая не меняется.

– Вот жалко… – Слава была искренне расстроена, она действительно любила друзей родителей, Галю и дядю Леню. Они работали прокурорами, и кроме воспоминаний юности и песен под гитару Слава с детства полюбила истории из судебно-следственной жизни.

– Да, мам, ты знаешь, у меня ведь к тете Гале вопрос. Она, случаем, не сталкивалась с Павлом Терентьевичем Моргуновым, он в Минском университете на филфаке вроде как работал, завкафедрой? Может, она что про него узнает? Тут у меня одна знакомая интересуется.

Мама не заставила себя долго уговаривать:

– Галочка, тебе такое имя – Моргунов Павел Терентьевич – ни о чем не говорит? По слухам, работал в вашем университете, филолог.

Через минуту Слава услышала низкий, с хрипотцой, голос тети Гали:

– Еще бы не говорит. Мы с ними в одном подъезде проживаем. То есть Паша-то умер лет пять назад, сердце. А жена его, Леночка, жива-здорова. Такая пара восхитительная была! Образец для подражания. Еще она могла что-нибудь фыркнуть, а уж он пылинки с нее сдувал. Я вечно Леньке в пример их ставила. Смотри, говорю, обормот, вечно Леночка с букетом. То они в театр, то в кино. И Паша ее под ручку ведет и в глаза заглядывает. Ох уж как она убивалась, когда мы Пашку хоронили. Лара, да ты небось их помнишь? – Галя уже призывала маму в свидетели. – Ну помнишь, в Новый год еще к ним забегали, ну селедка под шубой тебе еще не понравилась.

– А-а, да, не вымочила она селедку. Помню, я ей еще замечание сделала.

– Вот-вот, а она обиделась.

– Эй вы, деятельницы, у нас, между прочим, роуминг. Тетя Галя, когда ты приедешь? В театр бы сходили.

– Летом! Обещаю. Все, целуем. Да, больше денег не тратим.

В трубке раздались короткие гудки. Вот это да… А ведь Рита чуть было не разрушила тогда свою жизнь.

Глава 37

В тот вечер Рита ложилась спать с опаской. Какой ужасный день… Неожиданный звонок Павла, встреча в аэропорту, которая не принесла ей никакой радости, еще и это письмо. Как теперь оправдываться перед мужем? Петр сразу начнет выяснять отношения. Как быть? Что говорить?

Рита примостилась с самого края их дивана-книжки и затаила дыхание. Не свалиться бы… Она вдруг впервые почувствовала покатость поверхности, а ведь всегда считала их диванчик таким удобным и комфортным. Первая их совместная покупка. Рита увидела этот диван в мебельном магазине, выскочив в большую перемену из техникума. Аккуратный, компактный, неброской расцветки, в серо-коричневую клетку. В зале стоял образец.

– Продается?

– Нет! Заказывайте, поставим вас на очередь.

– А ждать долго?

– Хозяйка, может, и всю жизнь. Как я могу сказать?

– Ну а этот? Его же можно купить? – Рита сказала вполголоса: – Может, договоримся?

Изворотливого вида продавец замялся.

– Даже и не знаю, вот только разгрузили. Вообще-то директор попросил попридержать. Вроде знакомая его должна приехать. Вот скажи, гражданочка, к чему мне такие неприятности?

– Неприятности никому не нужны. Но если будет достойный эквивалент!

Мужику слово эквивалент явно понравилось, оно было какое-то весомое.

– Эквивалент, говоришь. А действительно, что мне эта знакомая. Я ее и не видал никогда. А ты вот она, и эквивалент у тебя небось уже имеется. Вот в этой сумочке.

– Да, – твердо сказала Рита. Она как раз сегодня премию получила.

Мужик оттопырил карман на несвежем темно-синем халате:

– Складывай сюда и адрес говори. Вечером доставим.

В техникуме Риту напугали подружки:

– Ну ты даешь, а квитанция где?