Завтра ехать далеко

Изможденная, Сольвейг наконец сбросила с себя не по виду тяжелое тело получеловека. Стрелок подбежал к подруге, пока не ощущая кровоточащей раны на своей шее. Хламида Сольвейг насквозь промокла от воды и крови, и страшно было гадать, где тут чья. Он взял ее за руку, открыв жаркому солнцу дугообразные ряды тонких отверстий, сочащихся яркой кровью. Щучьи зубы нещадно истерзали руку, которой она закрыла героя от первой атаки.

Та одернулась, с силой оттолкнув героя.

– Тупица, – прохрипела она, согнувшись от боли.

– Сольвейг, я… – он попытался приблизиться, но северная лиса одарила таким тяжелым взглядом, что Рэй замер на месте. Была в том взгляде не столько ненависть, сколько глубокое и бесповоротное разочарование. Свежие ушибы и царапины на ее лице заставили сердце героя сжаться.

– Соблазнила мавка. Гадство, ну какой из тебя герой?! – безысходно выкрикнула она. – Стоило девке поманить, так ты про всех на свете забыл!

Рэй сглотнул комок, но тот так и остался в горле. В груди всё еще билось волнение. Промозглый ветер вдруг промчался над узкой рекой, да с такой силой, что на поверхности взошли мелкие буруны. Небо быстро затягивалось наступающей грозовой тучей.

Что же вы натворили, господин герой! И главное, не по причине бездарности, не из-за того, что небожители в своих безответственных, несправедливых играх обделили талантом. Из-за собственной неосмотрительности.

– Разреши я помогу, – произнес он, осматривая отвратительно выглядящую рану на ее плече.

– Отвали! – снова толкнула и тут же сжалась от боли.

– Откуда я мог знать, что здесь русалки водятся?!

– Но стоило ей титьками потрясти – разделся не раздумывая, – безжалостно отметила Сольвейг, глянув на расстегнутую наполовину рубаху и подобранный промокший жилет. – И то была мавка! Русалки в воде не живут, бестолочь.

Недвижимое тело на пирсе поблескивало багрянцем, холодная рыбья кровь напитывала серые доски; по течению тянулся багряный след.

– Ты хоть чуть-чуть соображаешь? Ну откуда было взяться голой девке посреди глухого леса?! – выпалила Сольвейг поднимаясь.

– Я подумал, что мы уже рядом с деревней, – признался Рэй и тут же пожалел о словах, да поздно закусил язык.

– С чего вдруг?! Я же сказала, что идти еще… – Сольвейг оборвалась на полуслове. Задумалась. Без эмоций глянула на героя. – Это она сказала, что вы рядом с Дрягвой, верно?

Рэй, ей богу чурбан, не нашелся с ответом.

– Конечно, – горько усмехнулась Сольвейг и прижала руку к щеке, по которой скатилась алая капелька. – Поверил голой мочалке, которую встретил в первый раз. Ведь по другую сторону были всего лишь слова дикой лисы!

Сольвейг побрела прочь, зажимая рану на руке. Свежие красные капельки, оставшиеся рядом со следами ее ног на помосте, ранили сильнее, чем порезы на собственной шее. Рэй собрал свои вещи. Не удержался: подобрал и несколько радужных чешуек, оторванных в ходе сражения – удивительно крепких и острых.

***

Они возвратились к костровищу. Очаг догорал, гуляш превратился серую жижу, безнадежно обугленную по краям котелка.

– У нас есть бинты, подожди, – произнес Рэй, но вдруг застыл подле своего рюкзака, оглядывая пустой бивак. – А куда Левша опять подевался? Ты сказала, он уснул.

Герой осмотрелся, убеждаясь, что на поляне нет более никого. Сольвейг, сначала неохотно, но через секунду уже настороженно, принюхалась и, придерживая травмированное плечо, неуверенно показала в сторону леса.

– Зачем он в лес-то ушел?! – зло выцедил Рэй.

Пришла беда – отворяй ворота! Герой накинул влажный набивной жилет поверх сырой туники, водрузил стрелу на лук и поспешил к хвойной роще. Сольвейг последовала.

Они пересекли лужок бело-фиолетового клевера и вошли во мрачный елец. В ходе сражения двое и не приметили, как стремительно налетела набрякшая летней грозой туча. День потемнел моментально, хоть свет зажигай. Они продвигались через чащу, следуя блеклому, почти потерявшемуся запаху.

Вязкий, серый мрак уплотнялся в еловой чаще, замешанной с редкими осинами; птицы смолкли в преддверии грозы. Удаленные в высоту кроны гнулись налетевшим ветром. Лапник нехотя расступился перед путниками. Отогнув ветвь очередной мшистой ели, лучник заметил силуэт. Выдохнул облегченно, приметив длинный синий кафтан. Левша! На дерево зачем-то залез, чудак.

Но что-то в этот миг заставило сердце пропустить удар. Что-то выглядело так тревожно: может, тоскливо склоненная набок голова Левши или едва заметное движение его силуэта. По руке предательски скользнула дрожь, пальцы до боли сдавили стрелу. Рэй ступил еще несколько шагов. Гром медленно прошуршал над головами. Ноги человека не касались земли. Не залез он на дерево, а висел на нём.

Рэй прерывисто набирал воздух в легкие, но никак не мог отдышаться. Руки била мелкая дрожь, плечо насквозь промокло от крови из-за раны на шее.