Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата

На последнем КПП обыскивавший меня солдат велел поднять руки за голову. Штаны упали. Некоторые пассажиры засмеялись. Солдат подвязал их шнурком, который оказался у него с собой. После этого он вытащил из моего кармана паспорт, пролистал его и вернул мне. Я встал в очередь: люди ждали, чтобы им поставили отметку о въезде. Меня трясло от возмущения, но я понимал, что надо успокоиться, иначе не видать мне Конакри. Прокатился слух, что стоимость отметки – значительная сумма, равная примерно тремстам леоне. У меня осталось всего сто, и они мне нужны были для продолжения путешествия. Что же делать? Я проделал такой путь, и все напрасно… Даже если я захочу вернуться во Фритаун, у меня не хватит на это денег. На глаза навернулись слезы. Выхода из сложившегося положения я не видел и нервничал все больше. Меня уже всего трясло от ужаса, как вдруг я увидел, что человек, только что получивший нужный штамп, выронил две из многочисленных имевшихся у него сумок. В тот момент он как раз огибал блокпост и направлялся к нашему автобусу. После некоторых колебаний я решил рискнуть: тихонько вышел из очереди, подхватил эти сумки и последовал за их владельцем. Я забрался в самый конец салона, вжался в сиденье, косо поглядывая в окно, чтобы удостовериться, что солдаты не смотрят в мою сторону. Все пассажиры вернулись на свои места. Проверяющие не заметили моего исчезновения. Автобус тронулся и стал медленно набирать скорость. Я въехал в страну нелегально и знал, что из-за этого потом возникнут неприятности.

По пути я начал волноваться из-за того, что не знаю, что буду делать, когда наконец приеду в столицу Гвинеи. Я слышал, что посол Сьерра-Леоне позволяет беженцам на несколько дней остановиться на территории дипмиссии, но не знал, где находится посольство. Рядом со мной сидел парень из племени фулани[50]. Он сказал, что жил когда-то во Фритауне. Мы говорили о том, что война сделала с нашей страной. Потом он дал мне свой телефон и предложил звонить, если понадобится помощь в Конакри. Я хотел признаться, что мне негде остановиться, но пока собирался с духом, он уже вышел. Я стал озираться, пытаясь отыскать земляка, с которым садился в автобус, но его не было. Вскоре мы остановились у огромного автовокзала. Это была конечная станция. Я вышел и долго смотрел, как пассажиры покидают перрон. Вздохнув и положив руки на голову, я добрел до скамейки и сел. Потом закрыл лицо руками. «Нельзя сидеть здесь всю ночь», – бормотал я себе под нос.

Рядом с вокзалом стояло множество такси. Большинство пассажиров автобуса расселись по этим машинам и уехали. Мне, одинокому иностранцу, не следовало долго торчать поздно вечером на пустой остановке. И я взял такси. Водитель спросил что-то по-французски. Я понял, что он, вероятно, хочет узнать, куда мне ехать.

– В консульство, нет, в посольство Сьерра-Леоне, – сказал я ему.

В окно были видны вышки электропередачи и подвешенные к проводам, качающиеся на ветру фонари. Их свет был ярче луны. Машина остановилась возле посольства, и водитель указал мне на зелено-бело-синий флаг, чтобы подтвердить, что доставил меня в нужное место. Я кивнул и расплатился.

Охранники обратились ко мне на крио и попросили предъявить паспорт. Я показал его, и они разрешили мне войти.

На территории находилось человек пятьдесят, вероятно, таких же беженцев, как и я. Большинство лежали на матрасах в открытом дворе. Рядом стояли их узлы и чемоданы. Некоторые готовились ко сну, доставая матрасы из сумок. Как я понял, люди только ночевали здесь и покидали посольство в дневные часы. Я отыскал свободный угол, сел на пол и прислонился к стене, тяжело дыша. Люди, лежавшие вокруг, навеяли мне воспоминания о нескольких деревнях, которые я проходил, когда бежал от войны. Что со мной будет завтра? Какие испытания принесет новый день? Мне стало страшно и тоскливо. И в то же время я был рад, что Фритаун остался далеко позади, и теперь меня никто не заставит снова взяться за оружие. Это было слабым, но все же утешением. Я достал из пакета остатки риса и принялся жевать их. Недалеко от меня сидела женщина. С ней было двое детей – мальчик и девочка лет семи, не более. Она рассказывала им какую-то сказку, но шепотом, чтобы не мешать другим людям. Я следил за ее жестикуляцией и тут вспомнил одну притчу, которую слышал много раз, когда был маленьким.

Поздно ночью мы сидели в родной деревне у костра, протянув руки к огню. Дети слушали разные сказки и следили за тем, как луна и звезды совершают свой путь по небосводу. Раскаленные угли бросали яркие отсветы на наши лица, а серебристый дым ровными струйками поднимался вверх. Па Сесай, дед одного из моих друзей, в ту ночь поведал нам много интересного. Но перед тем, как начать последний рассказ, он несколько раз повторил:

– Это очень, очень важная история.

А затем откашлялся и начал.