Завтра я всегда была львом

Я получала деньги, то есть страховку, потому что была больна. Все социальные роли, которые были мне знакомы, основывались на болезни. Все дела, которыми был занят мой день, будь то в отделении, в центре дневного пребывания или там, куда меня направляли для социальной реабилитации, определялись моим диагнозом. Сеть моих социальных связей, будь то платные помощники или внутренние голоса, присутствовали в моей жизни, потому что я была больна. Я знала, что если я выздоровею, то потеряю все, ибо другого опыта у меня не было, но не знала, как много я получу взамен - гораздо больше, чем я имела до сих пор. Об этом у меня не было никакого представления, я даже не могла в это верить, но все равно я должна была окунуться в неизвестность и посмотреть, что получится. У меня было кое-какое мужество, но на это его все равно не хватало.

Я верю в благого Бога и хожу время от времени на молитвенные собрания. На одном собрании, когда я еще была больна, молились за больных. Я бы ни за что не осмелилась выйти вперед и выступить перед всеми, на это у меня не хватило бы храбрости, к тому же общее настроение было для меня слишком возбужденным, но я молилась, сидя на своем месте, положившись на то, что Бог услышит меня, где бы я ни сидела. Кроме того, я верила в личную молитву. Я рассказала Ему, что хочу выздороветь, но боюсь жизни, и я попросила Его от души, чтобы он сделал меня здоровой, но чтобы выздоровление было долгим, «потому что я боюсь, если это случится вдруг».

Мое выздоровление шло долго. И независимо от того, веришь ты или не веришь, нужно принять во внимание, что хотя болеть плохо, однако болезнь - это то, что тебе хорошо знакомо, и, в каком-то смысле, она дает тебе чувство уверенности и надежности. К счастью, мне встретилась женщина-психотерапевт, которой это было понятно. Она сказала мне, что с моим диагнозом, моей историей болезни и с журналом, который не уступает в толщине телефонному каталогу Осло, включая все желтые страницы, мне потребуется некоторое время для того, чтобы люди поверили, что я все же выздоровела. Это дало мне уверенность и дало мне время. Хорошо было и то, что она выразила в словах то, что меня тревожило. В системах здравоохранения дело, к сожалению, обстоит так, что если ты делаешь все, как тебе говорят в лечебном учреждении, и тебе становится чуть-чуть лучше, ты тотчас же теряешь право на лечение и тебя сразу выписывают, хотя на самом деле ты чувствуешь себя еще недостаточно хорошо. Так происходит не по недомыслию или злому умыслу лечащего персонала, а потому что каждый сеанс лечения пациента в то же время очень нужен другому пациенту и потому невозможно всегда заглядывать далеко вперед, хотя это и было бы, конечно, желательно.

К счастью, не везде так поступают. Во многих больницах все-таки находят возможность подольше подержать там хотя бы тех пациентов, которым это особенно необходимо. Хотя вряд ли пациент это всегда знает. По своему опыту в качестве пациентки я помню, что всегда боялась, как бы не потерять место, едва мне станет немного лучше, а по своему опыту в качестве психолога я могу сказать, что не раз, спрашивая об этом пациентов, я получала ответы, подкрепляющие мое впечатление, так как они тоже этого боялись. Поэтому-то я время от времени и задаю им этот вопрос. Не потому, что это должно быть обязательно так, а потому что иногда такое случается. Наверное, работу врачей и пациентов очень облегчила бы уверенность в том, что лечение не будет прервано по той причине, что оно идет успешно.

Когда я в последний раз попала в закрытое отделение, я еще не догадывалась, что этот раз будет последним. Я думала, что это конец. Перед этим все шло у меня неплохо, я поступила на работу с неполным рабочим днем, прекратила прием медикаментов, сделала попытку заняться каким-то разумным делом, и вот снова оказалась здесь, привязанная ремнями к кровати. Тогда мне хотелось только все бросить, и, не видя другого решения, я хотела умереть. Что бы я ни делала, ничего не помогало, как я ни старалась и как ни пыталась из этого выбраться. Все равно голоса возвращались, снова наступало помрачение, туман и обман чувств. Всякий раз меня опять охватывал хаос, с которым я сама не могла справиться, и за меня с ним справлялись ремни, которыми я была привязана к кровати. Все было бесполезно. Так я думала. Ведь я не знала, что это случилось в последний раз. И только через много лет я это осознала. Больше я никогда к этому не возвращалась. Но тогда я этого еще не знала.