Завтра молит о пощаде

— Я не пойму. Ты меня в чём-то подозреваешь? Скажи прямо, если это так.

— Я этого не сказал.

— Тогда зачем просить меня об этом? Тебе не кажется, что это смахивает на бред сумасшедшего?

— Что именно ты имеешь ввиду?

— То, о чём ты говоришь. Сделаю вид, будто этого разговора не было. Не хватало ещё переживать из-за твоих шизофренических припадков. И как тебе только в голову взбрело сказать мне такое? Поверить не могу! Долин, пожалуйста, приведи свои мысли в порядок.

Он рассмеялся. Мария одарила его гневным взглядом.

— Да ни в чём я тебя не обвиняю. Маша, ты чего так завелась? Я же сказал, квартира какая-то несчастливая. Можешь считать меня суеверным, но никак не шизофреником. И если нет возможности их заселить в другое место, то так тому и быть. Ничего не попишешь.

Мария подошла к нему вплотную и приобняла. Блузка уже была на ней, поэтому она старалась плотно к нему не прикасаться, чтобы не испачкаться спермой. Егор слегка потрепал её за щёку и протяжно поцеловал.

— Не принимай всерьёз старого дурака. Порой я бываю до жути скучным.

— Это точно, — согласно кивнула Мария, подмигивая ему в ответ. — Не забудь принять душ и переодеться. Не хочу, чтобы твоя жена унюхала на тебе мой запах. Кстати, как она?

— Такая же стерва, как и всегда, — кисло скривился он, выпуская из объятий любовницу. — Но при этом всё равно отлично готовит.

— Лучше, чем я?

— Дай подумать. Кажется, цыплёнок табака у неё получается отменно.

— Я не готовлю цыплёнка табака, ты же знаешь. А минет?

— Что? — во весь рот усмехнулся Егор.

Мария смотрела на него сверху вниз серьёзным взглядом. Он беспомощно замахал руками.

— Минет, — настойчиво повторила Мария.

— Лучше тебя его не делает никто, — заверил он, посылая воздушный поцелуй. — Поверь моему опыту.

Удовлетворённая ответом, Мария подняла с пола сумочку и повесила её на плечо. Покопавшись внутри, она достала связку ключей и бросила на кровать.

— Оставь это у секретарши. Антон потом заберёт. — И твёрдой походкой вышла из комнаты.

Вечером того же дня она пешком возвращалась домой, когда в телефон позвонили. Чертыхаясь, она долго копалась в сумочке, ища мобильник. На улице не стихала метель, бушевавшая с самого раннего утра, поэтому стоять вот так на тротуаре было весьма некомфортно. Отыскав злосчастный телефон, она прижала его к уху, продолжив путь.

— Ты смотри кто объявился. Две недели ни слуху, ни духу, а тут на тебе, позвонил. — Она наигранно исказила голос, изобразив притворную радость.

— Я никогда о тебе не забывал, Машунь, — ответил мужской голос на другом конце связи. — Просто на стройке сейчас дел невпроворот. Сдаём объект, а заказчик недоволен. Приходится обхаживать его со всех сторон, чтобы заднюю не дал.

— Ага, охотно верю. Тебе, Левин, верю, — игриво хихикнула она. И серьёзно: — Чего звонишь-то?

— Справиться как дела. Скучаю.

— Не ссы мне в уши, Левин. Знаю я твои скучал. Небось опять что-то понадобилось. Выкладывай пока не сбросила.

— Хорошо-хорошо, — поспешил мужчина. — Тут такое дело. Прихожу домой и понять не могу, что-то шумит у меня за стеной. Сначала думал, показалось, а потом приник, вслушался: кто-то разговаривает, смеётся. Мужик и баба. Думал, показалось. Да нет, правда разговаривают. Маш, у нас что, новые соседи заселились? Почему не сообщила?

Женщина внезапно остановилась перед пешеходным переходом. Проезжающий мимо автомобиль остановился, пропуская её, и она двинулась дальше.

— Левин, ты заебал, прости господи! — вскрикнула одна и огляделась, не услышал ли кто. — Этих людей трогать нельзя. Я сегодня получила нагоняй от начальника, мол, никто ужиться не может в этой квартире. Мне эти проблемы ни к чему, так что можешь расслабиться.

— Хитрая ты. Всё хочешь прибрать себе.

— Ты меня вообще слышишь? Начальник недоволен, что из этой квартиры часто выселяются. Он предельно ясно дал понять, чтоб такого больше не было.

— Мне показалось, что их было двое. Ни детей, ни собаки. Сколько им лет? Молодые?

— Мне откуда знать? Короче, Левин, ты меня услышал. — И выключила телефон.

Олег Левин, живущий всю её сознательную жизнь по соседству в 28-ой квартире, был тем ещё засранцем. Когда-то в глубокой молодости он был первым мужчиной, с которым она познала радость секса. Тогда в девяностые, когда они были ещё подростками он лишил её девственности, без ухаживаний, без уговоров, так, по-соседски. Они тогда часто пересекались в дворовых компаниях, много проводили времени вместе, ходили на дискотеку, возвращались с дискотеки. В один из таких вечеров всё и произошло, прямо в подъезде на первом этаже. И никто не требовал продолжения отношений, ни до, ни после. Зато их дружба, если её можно так назвать, была особенной, не такой как у всех, и продолжалась до сих пор, хоть и с некоторыми оговорками. Они всегда поддерживали связь, ведь с тех пор у них были особые отношения.