Завтра мы будем вместе

Матрос передал меня ему и быстро удалился. Вообще суета на борту удивила меня. Внутри судна она была еще очевиднее. Кто-то слетал по поручням, минуя ступени; кто-то торопливо хлопал дверями.

Лязг, скрежет, топот крепких ботинок и другие незнакомые мне шумы заполняли пространство. Немолодой седовласый старпом с красным, задубленным на морских ветрах лицом, слушал меня с нетерпением и был явно глуховат. Он определенно не слышал, что я ему говорила. Изучив документы, он прокричал мне прямо в ухо: «Иди за мной».

Я послушно последовала за ним. Мы снова выбрались на палубу и прошли по железному настилу. Тут я увидела, что вахтенный матрос затаскивает на борт трап, а судно, натужно урча двигателями, отворачивает от причала, осуществляя какие-то маневры для удобства погрузки. Я обрадовалась, что покатаюсь. До отправления в море оставалось еще несколько часов. Мы вышли на середину портового залива. Отсюда хорошо был виден весь причал.

В этот момент я заметила девушку. Она бежала по краю бетонного берега и неистово махала голубым платком. Почти как в известной песне. Интересно, кого она провожает? И тут я узнала ее полноватую приземистую фигуру. Это была моя соседка по купе, повариха Галя. Я бесцеремонно дернула за рукав кителя моего седовласого спутника и громко прокричала ему, что вон и сама Галя прибежала.

Старпом развел руками, улыбнулся и ровным голосом проговорил:

— Не кричи так, девушка. Я прекрасно слышу, что ты говоришь. Твоя подруга опоздала. Судно уже ложится на циркуляцию, а возвращаться — плохая примета. Время отправления судна сдвинули на три часа раньше запланированного. Мы давали Галине телеграмму в Ленинград, видно, она не получила. Я уже ломал голову, кого я на камбуз отправлю, в помощь нашему коку. А тут ты подвернулась. Я посмотрел на тебя, вижу — боевая дивчина, и принял решение.

Взял всю ответственность на себя. Придется тебе потрудиться, девушка. Кстати, как твое имя?

Я ошарашенно, со страхом смотрела на него, не в силах поверить в случившееся. Тревога мурашками рассыпалась в груди. Такое случается только в кино. Мне работать помощником кока? Я и готовить-то толком не умею. А как же техникум, предстоящая защита диплома? Но вместе с набирающим скорость судном уносились прочь неприятные мысли: предстоящие объяснения с Юрой, мучения над выпускными чертежами. Даже царапина на душе, вызванная встречей со лжеотцами, тотчас затянулась сизой морской дымкой. А, гори все сизым огнем — я ухожу в море!

— Как звать, спрашиваю? — повторил свой вопрос старпом.

— Катя. Екатерина Петрова.

— Старший помощник капитана Царев, — представился он и тоном, не допускающим возражений, добавил:

— Значит, так, Катя. Придется тебе на время похода Галей зваться. В любом иностранном порту могут проверить документы членов экипажа.

Особенно если на берег будешь сходить. — Он пожевал губами, о чем-то задумался и добавил:

— Хотя нет, на берег попасть не рассчитывай. Вся наша команда спецпроверку в особом отделе проходила, а про тебя нам ничего не известно. Даже твоих настоящих документов при тебе нет. Может, ты и не Катя вовсе. Я же отвечаю за то, чтобы весь экипаж в полном составе вернулся в родную гавань.

Так что по документам ты — Галина Федоровна Поварова.

Пока я раздумывала, что мне делать, он с усмешкой добавил, что может сдать меня сейчас, пока мы не вышли из береговой зоны, властям, обвинив в том, что я проникла на судно без документов, с целью незаконного пересечения границ нашей Родины. Я уже имела опыт общения со службой безопасности на морском полигоне и знала, что доказать что-либо мне будет трудно. Что ж, Галя так Галя.

Говорят, новое имя — новая судьба. Может, и меня теперь ждет более счастливая жизнь, чем прежде.

Я было возразила, что команда знает Галю и сразу Заметит подмену. Царев усмехнулся, сказав, что я буду представлена ребятам как другая Галя. А документы мои будут лежать в его сейфе. У меня не оставалось выбора — только согласиться. Затем старпом Царев провел меня куда-то в нижние отсеки судна и передал с рук на руки боцману. Боцман, с большой, гладко выбритой головой, был немногословен и хмур.

Он закинул мою дорожную сумку в какой-то тесный кубрик. Судя по койкам, расположенным ярусами, здесь обитало два человека. По крайней мере, у меня будет подруга. Затем боцман провел меня на пищеблок, так здесь называлось кухонное хозяйство. Он скороговоркой назвал здешние помещения: камбуз, разделочная, буфетные, и тут же принялся перечислять мои обязанности. Когда он сказал: «Ну и хлеб выпекать», я совсем скисла. Мне надо было подумать и собраться с мыслями. Я несмело сказала, что устала, двое суток в поезде, хотела бы помыться с дороги и отдохнуть.

— Разговорчики, — строго прервал меня боцман. — Принимайся за работу. К обеду можешь концентраты использовать, а к ужину — чтобы нормальная еда была.

Он поискал кого-то глазами, затем прошел в разделочную, и тут я увидела лежащего на полу матроса.

— Эй, Завьялов, просыпайся, помощницу тебе привел. Она новенькая. Объясни ей, что где лежит и все прочее.