Завтра наступит вечность

Снег. Сугробы и, кажется, даже торосы. Рой снежинок, влетев во Врата, мгновенно тает. Там – холод. Но даже в этой северной глуши торчит что-то похожее на дерево, а высоко в небе машет крыльями не то птица, не то рукокрылое.

Всюду жизнь.

Прикосновение.

Горы. Острейшие скальные пики невероятной высоты и бездонные пропасти. Сверкают ледники, и кажется, будто они нагло скалятся. И опять жизнь! В трещине скалы укоренилось какое-то мелкое растение, эдельвейс местный…

Прикосновение.

Степь с перелесками. Видно, что не саванна, а именно степь. Ходит волнами ковыль. Вдали стая каких-то тварей гоняет голенастое подобие страуса – птица чешет во всю прыть и, кажется, жалеет, что разучилась летать.

Прикосновение.

Прикосновение.

Прикосновение…

Глава 5

Примерно на сороковой попытке я устал держать колобок на вытянутой руке и категорически заявил, что пора закругляться. Возражать мне не стали – впечатлений и так было выше крыши.

– Тот же Лаз, только большой, – сказал Стерляжий, от волнения забыв даже заикаться. – Свят, это то, что надо!

– Вот видишь! – сразу же завопил Песков. – И ты тоже! Ты тоже думаешь, как они!..

Есть такие люди – никогда не устанут оправдываться.

– Это не Лаз, – покачал я головой. – Ничего похожего на Лаз. А знаешь почему? Скажи-ка, что общего между всеми этими мирами?

– Ну…

– Они все кислородные. Спорю на что угодно, в любом из этих миров может жить человек. Кое-где и живет. У Лаза свои пути – у этой штуки свои. Она создана кем-то специально для человека. С ее помощью на Клондайк не попасть.

– А на Землю?

– Есть шанс. Вот только на какую Землю – современную или плиоценовую? Или, может, триасовую? Или вообще в сто тридцатый век от Рождества Христова?

Стерляжий витиевато выругался.

– Полегче с лексикой, – предупредил я, взглянув на Надю.

– Извини. Я д-думал, что…

– Что с его помощью можно в два счета вернуться обратно? – Я понимающе покивал и не удержался от вздоха. – Очень жаль, но никак не выйдет.

– А не в два счета?

– Можно, конечно, искать до посинения, – сказал я. – Тут, наверное, случайный выбор места и времени. Мы даже не можем точно утверждать, что вышли на какую-то новую планету, а не ту, что уже видели сто раз. Бразилия не очень-то похожа на Антарктиду, и на других планетах, наверное, то же самое. Дисперсия ландшафтов и природных зон. Разве что местное солнце там какое-нибудь необычное или луны… Ну хорошо, допустим, мы опознали Землю. Как мы поймем, что вывалились в нужное нам время с допуском хотя бы в пять лет? Как?

– Строения, – сказал Аскольд. – И люди.

Я презрительно фыркнул.

– Большую ли площадь занимают строения? Люди, между прочим, тоже слоняются не везде – возьми пустыни, ледники, океан. Кроме того, любой нормальный человек при виде тебя во Вратах либо убежит с воплем, либо запустит в тебя чем-нибудь тяжелым. А то и пристрелит с испугу, если окажется вооружен…

– Если он действительно нормальный, то пристрелит не меня, а тебя, – огрызнулся Аскольд.

– Спорный вопрос. И не по делу. Хотите я подсчитаю вероятность того, что мы окажемся на Земле, в ее обитаемой зоне и в промежутке времени от крестовых походов до наших дней? Хотите?

– Хотим.

– Я вам без всяких подсчетов скажу: исчезающе малая величина.

Не люблю, когда на меня смотрят враждебно, но ничего не поделаешь, от напрасных иллюзий надо избавляться. И помогать избавляться другим.

– У тебя есть к-конкретные п-предложения?

– Есть, – сказал я. – Вот вам предложение: ничего не делать. Сидеть и ждать, просто жить здесь. Охотиться на зверье и не давать ему охотиться на нас. Возможно, мы еще не успеем состариться, прежде чем Валера откроет Лаз…

Хорошо, что Стерляжий не умел воспламенять взглядом – я бы у него в два счета превратился в уголек.

– За такие шуточки… – угрожающе начал Аскольд.

– Предложи свой вариант, – перебил я, – а я послушаю. Я буду очень внимателен, ты только предложи…

Ничего он не предложил, конечно.

Давно наступил рассвет, а дождь изнемог, и на охоту вылетели тучи гнуса. Босс погнал нас за дровами и зелеными ветками для дымного костра. За работой время шло быстрее. Я и опомниться не успел, как наступило время готовить обед. А после него – опять собирательство… Атавистический признак палеолита.

Я почти не сомневался, что Лаз когда-нибудь откроется. Но мохом мы тут обрастем, это точно. Ни мыла, ни зубной щетки, не говоря уже о книгах и многих других достижениях цивилизации. Растет дикая бородища, а подстричь нечем.

Зверски размахивая мачете, я рубил сучья, а Надя прикрывала меня со спины автоматом. За три дня, проведенных нами в котловине, крупные хищники не появлялись, но это, разумеется, ничего не значило. Хрустеть на чьих-то зубах – очень неприятное занятие, доложу я вам. И терять бдительность было себе дороже.

Нарубил. Принес. Свалил. Постоял в дыму, отдыхая от укусов гнуса. Ну и, понятно, услышал от босса, что бездельничаю, что мало принес и что надо идти еще. Ну и пожалуйста.

Теперь за топливом приходилось ходить дальше – вблизи все повырубили. Через месяц придется тащиться за ручей, а через полгода – на самые сопки.

Хотя если вдвоем с Надей, то…