Завтра наступит вечность

Он не понял. Иначе бы не спросил: «Почему?» Он действительно чего-то не понимал в этой жизни.

– По госзаказу больше не работаю, – объявил я.

– С каких это пор?

– С данного момента.

– Да ну?

Я сдержался и промолчал в ответ на это издевательское «да ну». Но отступать от своего не собирался. Пусть выдаст мне мои законные сто граммов за сбитый (пластиковая оболочка с трубочкой, розлив не указан, сделано по спецзаказу) и идет куда подальше.

Госзаказ достал всех. Луна Крайняя осведомлялась, не забыли ли на «Грифе» о ее существовании. Стерляжий мрачнел. Капустян неумело, но старательно матерился. Остальной персонал собачился с начальством и друг с другом. От Нади с ее природными способностями утихомиривать горланов-главарей одним своим присутствием толку было мало. Хотя, возможно, без нее было бы гораздо хуже. Лифт бегал туда-сюда, как сумасшедший, – и все с горючкой, с горючкой для капсул! Один раз внизу совсем очумели, отправили груженую кабину днем, правда, не с первой площадки, а с четвертой. Она где-то на юге, в заброшенной угольной шахте. Опять среди населения пойдут байки о том, что плюнуть некуда – везде эти НЛО, да еще цилиндрические, как пивные банки…

Сердить Стерляжего сейчас, пожалуй, не стоило. Но почему никто никогда не интересуется эмоциями подчиненных?

– Будешь и дальше работать, – сказал он с угрозой. – Как миленький будешь.

– А что, если я в следующий раз промахнусь? Нет, не нарочно, разумеется. Как можно такое подумать? Просто от отвращения к работе и вызванных им ошибочных действий. Тогда как? А если бы я промазал сегодня и «Пасифис» подобрал спутник?

– Уйди с глаз долой, – сказал Стерляжий.

Я ушел. Вернее, уплыл. А как было бы хорошо четко развернуться и выйти, хлопнув дверью, без слов дав понять: кранты и баста! На-до-е-ло!

В кают-компании ошивался без дела Димка Фролов, смотрел по видику «Аттилу, предводителя гуннов» и зевал. Узрев меня, он всколыхнулся и подвспыл, как аэростат, которому удлинили привязочный трос.

– Как настроение? – поинтересовался он. – Загнал шар в лузу?

– Чего ж не загнать-то, – пробурчал я. – Луза большая.

– Не скажи, – оживился Димка. – Я в позапрошлый раз два захода делал, едва горючки хватило вернуться. Попадания вижу ясно – вот они, – а цель почти не тормозится, только вращается, как ненормальная. Шесть попаданий, и все до одного касательные. Ну не свинство?

– Стрелять лучше надо.

– Кто из нас лучше стреляет, это еще вопрос, – отпарировал Димка. – Да чего там вопрос. Нет никакого вопроса. Я лучше стреляю.

– Тогда автоматика наводки барахлит.

– Проверяли – нет. Да ты же и проверял, помнишь? Если бы барахлила, я бы вообще никуда не попал.

– Ну, значит, гнутие ствола, – сказал я, теряя терпение. – Отдай Стерляжему, пусть разогнет о коленку. У него мослы здоровые.

– Издеваешься, да?

– Чего ты от меня хочешь? – спросил я.

– Ты сегодня какой-то невеселый, – прозрел Димка. – Случилось чего, а?

– Да ничего особенного. Обрыдло мне все. Вниз хочу.

– И что ты внизу будешь делать?

– Это уж мое дело. Что захочу, то и буду. Может, напьюсь для начала. А спутники сбивать – не могу больше. Они же беззащитные. Как дети.

– Ничего себе детки, – поразился Димка. – Ты хоть знаешь, что эти спутники умеют?

– Гореть в атмосфере они умеют, и то с нашей помощью… Только не надо политграмоты! Тошнит уже.

– Та-ак, – с интересом протянул Димка. – Свят впал в депрессуху. Свершилось наконец-то. Устал всех на уши ставить. У всего «Грифа» праздник, потому что Свят смысл жизни ищет. Найдешь – расскажи, не забудь. А пока плыви-ка ты лучше в спальный модуль, там сейчас Надя, она тебя утешит…

– Тебе когда последний раз морду били? – спросил я, сатанея.