Завтра, послезавтра…

… И снова Антонио в пути. Мерно покачивается повозка. Никогда-никогда. Ни завтра, ни послезавтра, ни после-послезавтра. Вокруг непроглядная темная ночь. Поскрипывают деревья в лесу. Но мул сам знает дорогу в Аччеттуру, и можно спокойно подремать. «Тебе следует ходить в школу, Рокко». Зачем он это сказал, если знал, что со школой ничего не выйдет?

«Я поклялся на алтаре бороться всеми силами против любой формы тирании, угнетающей человеческий разум». Вот, наконец вспомнил.

ГАДАНЬЕ

— Я, Тереза Виджано, открываю окно и начинаю гаданье. Я хочу знать, что случится завтра и что меня ждет, счастье или беда.

Распахнись окно минутой раньше, все было бы иначе. Завтрашний день сокрыт в ночи, и каждый звук, каждый шорох означает либо горе, либо радость.

Залаяла собака. Сердце Терезы сильно забилось. Это к счастью. Где-то вдалеке закуковала кукушка. Кто-то хочет помешать ее счастью. Звук доносится с опушки леса. С той стороны, где учитель собирается открыть школу. На луну набежало облачко, разорвалось, зацепилось краем за черные ветки. А небо такое светлое, точно днем. Тереза закрыла окно и юркнула в постель.

Святой Джулиано, что это? Под боком у Сальваторе семиглавый волосатый зверь!

Но Сальваторе открывает глаза и говорит:

— Это Роккино.

— Кто, кто?

— Роккино.

— Какой еще Роккино?

— Да мой заяц.

— О святой Джулиано, помоги мне! Положить на чистую простыню зайца! Да я только вчера их сменила. Как я напугалась! Думала, чудище какое-то.

— Чудище?

— Ну да, волосатое, с семью головами. Теперь я всю ночь не засну. Убери его сейчас же, не то я тебя отлуплю!

— Не надо, Тереза, не надо.

— Убери, тебе говорят!

— Терезочка милая, ну не трогай его.

— Выкинь его сию минуту за дверь.

— Хорошо, с кровати сниму, а из комнаты не выпущу. А то его сразу убьют.

— Мне-то что?

— Тереза, ну Терезочка!

— И не стыдно тебе? Что он, человек, что ли, твой грязный заяц?

— Дон Антонио, как человека, его лечил. И лекарства ему давал.

— Кто?

— Дон Антонио Лазала, учитель.

— Лечил его?

— Честное слово.

— Ложись в постель, а то замерзнешь.

— Я оставлю Роккино в корзине.

— Ладно.

— А дедушке не скажешь?

— Не скажу. Только ложись поскорее… Ой! Какие у тебя холодные ноги, Сальваторе!

— Ты спишь, Тереза?

— Нет еще.

— Знаешь, я пойду в школу. Прямо завтра.

— Скажи, а дон Лазала…

— Что?

— Ничего, ничего. Спи, уже поздно.

Луна уже не глядится в окошко, но в комнате не темно. Пока Тереза и Сальваторе спят, в ночи зреет завтрашний день. Светает. Занимается утро нового дня. Каким он будет?

В комнате на комоде стоит маленькое зеркальце, и в нем отражается Тереза Виджано. Такая красивая, лучезарная, что Сальваторе кажется, будто это зеркало просветлело и стало чище и прозрачней. Глаза у сестры черные, волосы золотистые, нос маленький, а губы красные-красные. Сальваторе любит старшую сестру, она заменила ему мать, которая умерла, когда он был еще совсем маленьким. Тереза работящая и очень добрая. Позволила Роккино в комнате оставить. А другие хотели его убить. Сальваторе очень любит сестру, хотя ему частенько и попадает от нее. Нередко и за дело, ведь он не из послушных.

— Тереза, правда ты выходишь замуж за Феличе? И скоро уедешь из деревни?

— Кто тебе сказал?

— Так, слышал.

— От кого?

— Дедушка говорил отцу Феличе.

— Дядюшке Франческо?

— Да.

Тереза будто сразу подурнела. Лицо ее нахмурилось, и на глаза навернулись слезы.

Сальваторе соскочил с постели и обнял сестру.

— Что с тобой, Тереза? У тебя что-нибудь болит?

Лучше бы он ничего не говорил. Она крепко обняла брата.

— Оставайся с нами, Тереза!

— Зачем, Сальваторе?

— Не надо выходить за Феличе.

Тереза не отвечает и смотрит в окно. Вот она и узнала: оказывается, старики уже обо всем переговорили и порешили между собой. Протестовать бесполезно. Ни слова ей не сказали, сами распорядились ее судьбой. Зачем гадать, выспрашивать у ночи, надеяться? Она — женщина и должна повиноваться. Выйдет замуж за Феличе, видно, никуда от этого не денешься. Тереза заплакала. Громко, почти навзрыд. Сальваторе с жалостью глядел на нее, но помочь ничем не мог. Наконец Тереза успокоилась, отерла слезы и пошла на кухню. Дедушка уже стоял у печи. Он разжег огонь и варил в кастрюле кофе.

Грубая мука, вода и соль. Тереза месит тесто на потемневшем, потрескавшемся деревянном столе. И хотя его тысячу раз мыли и скребли, в трещинах застряли кусочки теста. Девушка быстро, почти механически, лепит ушки. Она хорошая хозяйка. Дядюшка Винченцо и Сальваторе очень любят ушки, политые томатным соусом. Любят их и дядюшка Франческо Коланджело с Феличе.

— Как поживаете, дядюшка Винченцо? — В дверях стоит Феличе.

— А ты как поживаешь, Феличе? Тереза, посмотри, кто пришел. Ты знала, что Феличе к нам в гости пожалует?

Тереза не отвечает. Да, вчера вечером она гадала. Но не на Феличе. Ей хотелось знать, какая ее ждет сегодня судьба. А что придет Феличе, и без гаданья ясно было.

— В Пистиччи все живы, здоровы. Велели вам кланяться. Я вам, дядюшка Винченцо, бутылочку луканского принес.

— Не стоило беспокоиться. Ну, а с работой как?