Завтра утром

Хотя воняло мерзко, воздух все же был, и она почувствовала — или показалось? — что слабая струя свежего воздуха пробивается сквозь сырую, смердящую вонь разложения. И снова показалось, будто что-то шевелится — то ли червяк, то ли жучок, попавший в гроб, то ли привидение, то ли что-то еще трогает ее, дышит в шею.

Она кричала и царапалась, ругалась и плакала, чувствовала, как растет клаустрофобия и мозг распадается на кусочки.

Держись, ради бога, держись… кто-нибудь спасет тебя… или нет?

Если она отсюда выберется, то убьет этого ублюдка голыми руками.

Ты никогда не выберешься отсюда, Симона…

Кто это сказал? Ее собственный свихнувшийся разум?

Тебя ожидает та же ужасная судьба, что и остальных: ты умрешь медленно и кошмарно.

Теперь она услышала, как на крышку гроба падают комья грязи и камешки. Еще есть шанс. Ее еще не закопали.

— Выпустите меня! — В панике она снова заколотила по стенкам, запястье разрывалось от боли. — Пожалуйста, отпустите. Я никому не скажу — пожалуйста, не делайте этого!

И снова стук — еще один ком грязи упал в могилу. Но если ее еще не закопали, крики может услышать кто-нибудь, кроме этого выродка. Она дико визжала, билась, молотила кулаками, скребла ногтями, молила.

— Помогите! О господи, кто-нибудь, помогите! — Но земля все падала и падала. С каждым взмахом лопаты свежего воздуха становилось все меньше и меньше. Он хочет медленно убить ее. Выхода нет.

Темнота сгустилась еще больше. Легкие жгло. Смрад был невыносим, и тело под нею, казалось, шевелилось… касалось ее в самых невообразимых местах.

Это невозможно, подумала она на миг, но этот всплеск здравого смысла быстро заглушил внутренний голос.

Ты обречена, Симона. Как и остальные.

Когда он засыпал зияющую дыру, крики и мольбы Симоны затихли, но Супергерой слышал стереозвучание ее жалобных воплей — не только сами стенания из гроба, но и каждый вздох в наушнике. Он не мог устоять. Хотя безопаснее было закопать яму и прослушать запись криков, искушение услышать, как она встречает судьбу, в режиме реального времени было слишком велико. Обычно его жертвы приходили в себя, когда он уезжал довольно далеко, но Симона Эверли оказалась сильнее, чем он ожидал, и наркотик, которым он одурманил ее, быстро выветрился.

Ну и отлично, подумал он, бросая на гроб сырую землю. Было что-то невыразимо чувственное в том, что она лежит прямо под ним, в гробу под несколькими дюймами земли, и умоляет его освободить ее. Как она плачет, предлагает ему себя, но сама мысль о том, чтобы и в самом деле ее трахнуть, не так будоражила, как то, что он переживал сейчас, — всплеск адреналина при звуках ее мольбы, криков, всхлипываний.

Дождь служил прекрасным прикрытием: вряд ли кто сейчас перелезет через запертые ворота кладбища. Он один, не считая каких-то зверьков, которые шуршали в листве. В очках ночного видения он мог бы заметить, как все эти еноты, скунсы, опоссумы скрываются в зарослях у окраины кладбища и с подозрением таращатся на него широко открытыми глазами.

Подойдите и посмотрите, подумал он о пушистых свидетелях своего преступления. Забрасывая в могилу землю, он вспотел. Ее голос тонул в сырой облачной ночи. Надо работать быстро, на случай если покажутся какие-нибудь подростки или бродяги. Но сейчас он был один.

Он и Симона.

Она плакала, что-то неразборчиво бормотала, порой взвизгивала, жаловалась, что кто-то трогает ее и дышит на нее — как будто она в гробу с привидением.

Да, она и правда с ума сходит.

Это прекрасно.

Пусть она в последние минуты жизни рехнется от страха, пусть поймет, что выхода нет, что, как бы она ни боролась, умоляла и рвалась, она обречена.

Почувствуй, каково это, богатая сучка.

Глава 25

— Говорю же, этот тип не появлялся последние пару дней. — Дэн Оливер, управляющий домом, где располагалась квартира Шевалье, просто горел желанием их впустить. Выглядел он лет на пятьдесят, и его ожесточенное лицо, как бы говорившее: «В моей жизни нет ни минуты покоя», свидетельствовало, что свои юношеские мечты он потерял много лет назад. Под козырьком грязной бейсболки светились небольшие глазки, а лицо было чересчур мясистым. Он едва бросил взгляд на ордер на обыск, которого успели добиться Рид и Морисетт. Похоже, Дэн ждал их с нетерпением и повел по неровной кирпичной дорожке вниз — несколько ступенек по лестнице. Квартира была под землей — небольшая каморка, какая-то мастерская ремесленника, который пустил постояльца в надежде срубить несколько лишних баксов.

— Он где-то работает? — спросил Рид, хотя знал ответ.

— Да, у него есть работа. Если это можно так назвать. В видеомагазине. Этот парень долбанутый, по-моему, целыми днями смотрит порнуху. Думаю, у него сменная работа, но я за ним следить не нанимался. Это не мое дело, а проверяющего офицера, так ведь?