Завтра утром

— Да, да, конечно. — Трина отъехала на стуле и исчезла за перегородкой, где зазвонил телефон. — «Саванна Сентинел», говорит Трина Будин…

Никки не теряла ни секунды. Она взяла мобильник и набрала номер, который знала наизусть. Номер другого мобильника. Он принадлежал Клиффу Зиберту, который работал в уголовном отделе полиции Саванны. Он считал своим долгом знать все, что происходит, и почему-то снабжал информацией Никки. Может, она ему нравилась — эта мысль таилась в ней, но сейчас Никки не хотела ее признавать. Впрочем, он никогда не клеился. Пока. Может, он открывал ей все потому, что она дочь Большого Рона Жилетта, но, скорее всего, дело в тяжелом чувстве вины.

— Привет, это я, — бодро сказала она. Он простонал, но добродушно:

— И чего ты хочешь?

— Что-то случилось. Что-то серьезное, насколько я могу судить по ухмылке Норма Мецгера. Он как раз туда едет. В Далонегу.

— Как он об этом узнал?

— О чем? Я-то вообще ничего не знаю. — Последовала секундная пауза, как бывало всегда, когда Никки хотела что-то выведать, а детектив Зиберт сражался с совестью. — Ну, скажи, Клифф. Что происходит?

— Ты не можешь узнать там, у себя? — спросил он, чтобы потянуть время. Как обычно.

— Ты смеешься? Ты же знаешь моего шефа. Том — старый добрый южанин, и он под своим либеральным лоском считает, что все женщины — нечто среднее между Скарлетт О'Хара и Хайди Фляйсс[3].

— Эй, осторожнее, я ведь тоже старый добрый южанин!

— Ты понял, о чем я, — вздохнула Никки. Клифф действовал ей на нервы — впрочем, как обычно. Как всегда. Клифф Зиберт был лучшим другом ее старшего брата в школе. Эндрю поступил в университет Дьюка. Клифф пошел в полицейскую академию и окончил колледж, уже работая в полицейском управлении Саванны. У его семьи за городом была собственность, три фермы, которыми они владели уже шесть поколений, но Клифф решительно отказался быть фермером. Он хотел стать копом с той минуты, как увидел черно-белую патрульную машину на улицах городка, где они выросли. В тот уик-энд, когда Эндрю погиб, Клифф должен был к нему приехать, но в последний момент передумал. И с тех пор его терзало чувство вины.

— Похоже, Мецгер и впрямь тебя достает, — сказал он в конце концов.

— Аминь, — сердито стукнула карандашом по столу Никки. Надоели мужчины, которые сначала превозносят добродетели работающей женщины, а потом, как в истории доктора Джекила и мистера Хайда, хотят к шести вечера горячий ужин и жену в роли тысячедолларовой девочки по вызову, но только, разумеется, после вечерних новостей и спортивного репортажа. Черт, ведь такое отношение перестало существовать в пятидесятых, нет? ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ пятидесятых?

Том Свинн, редактор «Сентинел», со своей стороны стеклянной перегородки мог изрыгать пламя, серу и крайне правые политические высказывания — все, что хотел. Но это не остановит Никки Жилетт. Ни за что, никоим образом. Прямо сейчас она собирается прорвать эту невидимую баррикаду. Она рассчитывала, что Свинну придется полностью изменить отношение к ней, когда она промчится мимо него на пути к великому будущему, а из-под ног будут лететь осколки. Все, что ей нужно, — это хорошая статья. Всего одна. И она чувствовала, что из событий в графстве Лампкин статья может получиться.

— Ну давай, не тяни. Что там?

Последовал тяжелый вздох, громкий скрип — наверное, Клифф повернулся на стуле. Затем, понизив голос, он произнес:

— Хорошо, хорошо. Слушай. Я знаю только одно — туда вызвали Пирса Рида. Видимо, дело серьезное. Он уже едет в ведомство шерифа в графстве Лампкин, веришь или нет. Выехал минут двадцать назад. Не знаю, что там, но слышал, будто из лесов в той части гор какого-то парня забрали на вертолете «скорой помощи», он вроде бы упал со скалы. Сейчас его везут в госпиталь Атланты. Всех подробностей не знаю, даже не знаю, сильно ли он покалечился, но, насколько я понял, все произошло за полчаса до того, как Риду позвонили. — Он помолчал с минуту. — Никки, ну ты знаешь. Я тебе ничего не говорил.

— Конечно, нет. — Никки взглянула на часы. — Спасибо, Клифф, — сказала она, мысленно уже направляясь в северную Джорджию. — Я этого не забуду.

— Забудь. Хорошо? Я тебе ничего не говорил. Если ты проболтаешься, я потеряю работу. И помни, что ты узнала об этом, увидев полицейский наряд, ну или еще что-нибудь придумай.

— Обязательно.

— И еще, Никки…

— Да? — Она полезла в сумочку за ключами от машины.

— Передавай привет маме.

Никки похолодела. Как и всегда, когда вспоминала о матери. Пальцы коснулись металла ключей и вдруг заледенели.

— Хорошо, Клифф, — пообещала она и нажала отбой. Ей представился мимолетный образ матери, болезненной, несчастливой в браке, зависящей от человека, который хоть и не любил ее, но хотя бы хранил ей верность. По крайней мере, все так считали. Для постороннего взгляда судья Рональд Жилетт был средоточием пристойности, любящим мужем больной женщины, часто прикованной к постели.

Никки вскочила и попыталась отделаться от грусти, которая пеленой окутывала ее душу, если она слишком долго думала о матери.